Старый Сантос и его потомки

И люди, и лошади, выбиваясь из сил, торопились, никому не давали передышки. Да и никто не жаловался на усталость.

Необычный табор с маленькой отарой овец и несколькими коровами свернул наконец с большого шляха и передвигался просто по чистому полю, проселочными дорогами.

До самого утра шли они без отдыха. Малыши и старые люди кое-как умостились среди узлов и вещей на подводах, а все остальные двигались молча, сосредоточенно, думая о постигшей их беде.

Никто из них не заметил, как грозовые облака заволокли небо от края до края, как погасли мерцавшие недавно звезды, как скрылся молодой месяц и подул пронзительный ветер. Прошло еще немного времени, и хлынул дождь, колючий и холодный. Ветер и дождь пронизывали насквозь. Все закутались в первое попавшееся под руку тряпье и с тревогой посматривали на небо — хоть бы рассеялись эти свинцовые тучи, обложившие все небо от края и до края. Казалось, и чистое небо отвернулось от изгнанников. Надвинулось низко над землей, черное и холодное. Ни зги вокруг.

В полдень добрались к дремучему лесу, который чернел вдали от проселочной дороги. За эти долгие часы они преодолели большое расстояние, оставили далеко за собой родной поселок, экономию. Кажется, настала пора передохнуть, напоить и накормить лошадей, дать также подкрепиться голодным детям, подоить коз, коров, самим вздохнуть и обдумать свой дальнейший путь.

Тут и там запылали костры, и озябшие ребята радовались и кричали, собирались вокруг. Женщины напоили всех парным молоком, и это придало немного сил беглецам.

Все делалось быстро, ведь опасность еще не миновала. Жандармы, упаси бог, могли нагнать бегущих, схватить Ицхака Сантоса…

Односельчане глядели на него с удивлением: человек, который, что называется, мухи не обидит, так жестоко, недрогнувшей рукой отплатил Курту Вальбе. И не только за его, Сантоса, беду, он отомстил за горе всех, за все унижения и муки, что Курт Вальбе причинил его друзьям, с которыми он осваивал эту каменистую землю!

И хотя дорого им пришлось заплатить за свершенное Сантосом, но его никто из спутников не осуждал.

* * *

За эту тяжкую и долгую дорогу люди еще больше полюбили своего мужественного вожака. Они полностью положились на него, доверились ему, словно он все знал и мог выручить их из любой беды. Все видели в нем верного защитника, человека, за которым готовы были идти в огонь и воду. А Сантос, чувствуя это, не знал покоя, понимая, какую ответственность взял на себя.

За эти двое суток, в течение которых они исходили немало по неизвестным, болотистым, скользким от грязи дорогам, люди и скот порядком уже выбились из сил. Лошади еле переступали разбитыми ногами, и людям то и дело доводилось подставлять плечо, чтобы вытащить из грязи застрявшие подводы, подталкивать в гору или придерживать их, когда они спускались с круч.

В небольшом селе задумали было заночевать, люди нуждались в отдыхе, не говоря уже о лошадях, но Ицхак узнал, что недавно здесь проезжали гонцы, которые его ищут. Спокойно выслушав эту весть, все безропотно отправились дальше. Столько мучиться в дороге, столько настрадаться и из-за краткого отдыха рисковать? Нет! Надо уходить дальше. И необычный табор снова свернул в сторону, в лесную глушь, чтобы еще больше запутать следы. Уже никто не роптал, все как один помогали лошадям, помогали друг другу.

Незаметно добрались до берега Днестра. Стало немного легче на душе. Как-никак теперь они уже на почтительном расстоянии от своего селения. Река поможет им окончательно замести свои следы.

В эту пору река вышла из берегов, пенилась и бушевала, вбирая в себя мутные потоки, сбегавшие с гор.

Ветер усиливался. Погода явно портилась. Все и так уже промокли до костей, а тут еще ветер, злой, колючий, пронизывает насквозь.

Ицхак стоял у самой воды, всматриваясь в противоположный берег. Он долго думал: не перебраться ли туда — может, там будет спокойнее? Он пошел вдоль берега, всматриваясь в туманную изморось. Но на другом берегу также было пустынно, безлюдно, и поблизости не видно никаких признаков жилья. За Сантосом пошли несколько соседей. Долго шагали, глядя вдаль. Надо было хорошенько оглядеться, посоветоваться, как быть дальше, куда свернуть. Сколько можно с малышами и немощными стариками бродить, как цыгане, идти не зная куда.

А Днестр бушевал. Грохотали мутные, сердитые волны, набрасываясь с яростью на каменистые берега. Река казалась наполненной не водой, а свинцом. Нигде вокруг ни хижины, ни хибарки, куда можно было бы войти, отогреться. Ни огонька, ни дымка вокруг! Как в пустыне!

Дойдя до крутого поворота реки, Ицхак увидел на бушующей ее стремнине большой плот, привязанный толстым канатом к изогнутой вербе. Чуть поодаль колыхались две большие плоскодонки, с длинными веслами и шестами. Видно, кто-то оставил это добро на произвол судьбы, а сам подался дальше.