Старый вождь

Высокие купола Красного имама даже издали хорошо видны. Но богомольцы уже приблизились к просторному двору, огороженному кирпичной стеной о просветами в ней. Вокруг стены в нескольких местах совершались жертвоприношения аллаху. Мулла ввёл их в огромные железные ворота. Двор был переполнен паломниками. Сновало здесь множество дервишей, нищих. Мулла показал на воду, которая вытекала по каменному руслу за стены двора:

— Вот это и есть священная вода Красного имама. Тысячи людей на неё работают…

Мулла прочитал заклинание на худайёлы Хабипа-пальвана. Поводил братьев со спутниками вокруг Красного имама и здесь тоже молился вслух за отпущение грехов, за скорейшее выздоровление больной женщины… Мулла посоветовал Хабипу-пальвану съездить ещё в Кербеле и поклониться там могиле имама Гусейна, затем отправиться в город Неджеп и посетить с соответствующими дарами могилу Хезрети Али.

Вскоре Хабип-пальван отправился в святые места Ирака, а Ризакули вернулся домой. Вместе с младшими братьями и старшими сыновьями Ризакули скосил свой ячмень и другие злаки, намолол муки для семья в родни. Так что Беневше была обеспечена и хлебом, и другими продуктами.

Время шло, а Хабип-пальван всё не возвращался, Родственники волновались, кто-нибудь из братьев пальвана нет-нет да остановит взгляд на пылящейся дороге: «Не Хабип ли возвращается из дальних паломнических странствий?..»

Как-то раз под вечер на окраине села показались пятеро всадников и несколько человек пеших. Вот они уже миновали заросли тальника, окаймлявшие родник, вот уже подъехали к первым кибиткам. «Ба, да это же Абдулла-серкерде с нукерами гонят куда-то шестерых пленных», — высказался кто-то.

Доехав до чайханы, серкерде слез с лошади. Хозяин узнал гостя и на топчан, под которым протекал ручеёк, постелил вместо кошмы иранский ковёр, положил на него ярко расшитую подушку. Не успел хан-ага опуститься на топчан, как перед ним оказались и чай, и кишмиш, и халва. Пленников тоже усадили недалеко в тени чинары. Сербазы, покормив лошадей, расположились около своего предводителя.

По одному, по двое к чайхане стали стекаться жители села. Они отвешивали Абдулле поклоны и оставались на ногах, не осмеливаясь при таком почтенном госте присесть. Сельчан собиралось всё больше и больше. Всем хотелось посмотреть на боевые одежды предводителя окрестных мест, и главное на пленных, которых он гонит на невольничий рынок.

Заявился и сельский реис, усатый толстый мужчина средних лет. Он заискивающе поздоровался с Абдуллой, но руку подать ему не решился. Однако, чтобы дать гостю понять, кто он такой, стал ругать чайханщика:

— У тебя что, нет настоящего обеда, бездельник?

— Есть пити, ага, — спокойно ответил чайханщик.

— Так почему же ты не угощаешь людей?! — не унимался рейс.

— Если гости скажут, подам, — опять негромко заявил чайханщик.

Но рейсу хотелось казаться требовательным а властным:

— Что, одно пити? Гостям, наверно, и плов нужен.

— Можно и плов приготовить, — согласился хозяин чайханы.

— Можно сделать, так сделай! Да поживее! — с нарочитой строгостью покрикивал рейс. Сам не осмелился сесть даже рядом с сербазами, а присел позади них. Ему тоже подали чай.

По аулу мигом разнеслась весть, что Абдулла привёз пленников. Прибежал к чайхане и Ризакули с братьями. Он для приветствия протянул Абдулле обе руки, словно был с ним знаком сто лет.

— А, это ты, Ризакули, — чуточку насмешливо взглянул на него Абдулла, — где же мой пальван? Я привёз ему в подарок Хаджимурада.

При упоминании этого имени сельчане насторожились и стали вглядываться в пленников, стараясь угадать, кто из них Хаджимурад. Все пленники были юны. Самый заметный среди них, прочнее других закованный в цепи, и был Хаджимурад. Толпа гудела, перебрасываясь громкими репликами.

— Что-то уж больно молод этот Хаджимурад!

— Не верится, что такой мог победить нашего знаменитого пальвана!

Ризакули указал братьям на Хаджимурада, потом обернулся и ответил Абдулле:

— Хабип-пальван отправился на богомолье аж в Кербеле.

— Жаль, жаль, — горячился Абдулла, — к чему они ему, эти странствия? Теперь — придётся кому-то другому продать его кровного врага…

Тем временем один из братьев Ризакули подошёл к пленникам, пряча под чекменем плётку или палку, Ризакули, невпопад отвечая Абдулле, пристально следил за братом. Абдулла-серкерде понял: происходит что-то неладное, и тоже посмотрел на пленников, увидел здоровенного парня, готового наброситься на кого-то из них. Парню, сильно походившему на пальвана, Абдулла грозно приказал:

— Эй, батыр, остановись!

Тот неохотно замедлил шаг, искоса поглядывая на сердара.

— Я тебе говорю, парень, — сердито повторил Абдулла, — ну-ка, подойди ко мне!

Гость отобрал у подошедшего дубинку и укоризненно сказал: