Стать магом. Чужая мечта

Выбирая между булавой и мечом, я выбрал булаву. Ухватистая, массивная, тяжёлая, она излучала максимум мощи, даже стоя плоским торцом боевой части на каменном полу оружейки, рукоять её при этом почти дотягивалась мне до груди. Помня конституцию альвов и длину их рук, я посчитал размеры булавы наиболее важными в будущем противостоянии. Весила булава, в первом приближении, килограмм пять — семь. Весьма увесисто, для обычного человека. Но для моего усиленного тела это не было проблемой. Было опасение, что не хватит ударной мощи, чтобы крушить альвов с одного удара, но зачарование, наложенное на неё в кузнице коблов оказалось на удивление мощным и полезным. В момент удара масса булавы подпрыгивала раз в десять, аккуратно вливая ударный импульс в цель. При этом оружие могло встраиваться в астральное тело владельца, но тут капитан мне ничем не мог помочь. Эта приблуда была доступна только воинам Пути Осознания и выше.

До утра было много времени, и, хотелось бы мне сказать, что я освоил это оружие благодаря своему таланту, но нет, коблы действительно мастера зачарования, как только я взял булаву в руки, то всё произошло само по себе. Рунная вязь сработала на моё астральное тело и буквально за час, пока шла подготовка к обороне, оружие просто вросло в меня. По ощущениям. При этом, глазами я видел, что просто держу булаву за рукоять. Держу крепко, до побелевших пальцев. Но ощущаю это совершенно иначе. Было довольно забавно осознавать и привыкать к тому, что одна рука у меня длинная и тяжёлая, а вторая — короткая и быстрая.

И пока я осваивался со своей «новой рукой», капитан развил бурную деятельность, руководя возведением боевых позиций, на которых будем держать оборону мы, и на которых глухо забаррикадируются остальные. Повезло, что центральная стена оказалась достаточно прочной и полностью до основания была пробита только в одном месте — на востоке. Остальные разрушения были трудно преодолимы и теперь, когда у альвов тоже не было магии, там могли держать оборону и обычные солдаты. Раньше это было не важно, так как не было возможности остановить альвов на направлении основного удара, но сейчас…

До утра время пролетело быстро и с рассветом альвы ударили.

Мощно. Стремительно. Яростно.

Бесшумно.

То, что мы увидели, заняв позиции на импровизированной баррикаде и укрывшись за стеной щитов, заставило ругаться даже видавших виды бойцов.

Сотни стремительных, угловатых, неестественно изогнутых, вызывающих отторжение своей нечеловеческой грацией теней, через все видимые проломы внешней стены заполняли восточный сектор. В полной тишине они собирались в группы, перестраивались, формируя какие–то только им понятные боевые формации и также в полной тишине извлекая из обычных ножен необычные сверкающие клинки, атаковали нас.

В первые мгновения мне захотелось спрятаться. Сделать так, чтобы меня не нашли, не увидели, не заметили. Происходящее пугало своей чуждостью, дикостью, бредом. Ведь это не разборки в детском доме, когда меня могут пырнуть самодельным ножом или разбить голову обрезком трубы. Моё сознание с трудом балансировало на границе восприятия, готовое в любой момент обозвать всё происходящее сном, навеянным какими–то медикаментами, и усвистать в дальние дали, помахав мне на прощание шифером крыши.

Не успело.

Водоворот событий настолько мощно и стремительно закрутил меня, совершенно добровольно решившего сунуть нос в эту войну, что сознанию больше ничего не оставалось, кроме как отключиться, пустив порулить что–то глубокое, дикое, страстно желающее выжить.

Первые часы боя в памяти отпечатались урывками. Оскаленные деревянные морды, горящие зеленью глаза, изломанные тела альвов, сокрушённые тяжелейшими ударами моей длинной и тяжелой правой руки. Стрелы, летящие с полуразрушенной, но возвышающейся над нашей позицией внешней стены, сгорающие сотнями в моей вспыхивающей алым защите и редкие удивлённые и навеки застывшие глаза солдат Корус, когда жалящая смерть их всё–таки настигала.

Видя, с какой скоростью гибли люди, пытавшиеся прятаться от стрел за щитами, или кусками камней, при этом, одновременно, пытаясь убивать лезущих в узкий пролом альвов, и боясь остаться один на один с этим миром, я был вынужден шагать дальше и дальше от стены щитов, пытаясь заставить альвов стрелять только в меня и атаковать только меня.

Получилось на удивление легко. Как будто им никто кроме меня и не был нужен. Ни одной стрелы больше не было направлено в людей. Всё летело в меня. Ни один из альвов больше не стремился к баррикаде, все яростно пытались прикончить меня.

Размахивая, стремительно и точно, правой рукой, длинной и тяжелой, круша тех, кто подворачивался под удар, тех, кто не успевал увернуться и тех, кому не давали увернуться свои же товарищи, левой же я защищался от серебристых клинков альвов, постоянно норовящих наделать во мне лишних отверстий. Астральное тело просто гудело от гуляющей в нём мощи, гася прошедшие защиту удары и поглощая вложенные в них техники.