Стать Ветром

– Вырвешь из земли?! – испугался Одуванчик. – Нет! Нет! Значит, правду говорил ученый нарцисс про страшный Ветер?! Я не могу! Я люблю тебя, но я не могу лететь с тобой! Я ошибся! Цветы рождены для совсем другой любви! Они должны любить насекомых, которые умеют жужжать!

– Я понимаю… – грустно подул Ветер. – Мне так хочется, чтобы ты полетел со мной! Ведь я так люблю тебя! В моем Лесу очень хорошо. Правда! И там совсем не растет ядовитых нарциссов… Почему ты не хочешь лететь со мной?!

– Нет! Нет! – кричал Одуванчик. – Я не могу! Я цветок! И мой корень слишком глубоко уходит в землю этой поляны! Я чужак, но я здесь родился! Уходи! Улетай! Я полюблю какого-нибудь трутня! Цветок не должен любить Ветер! Так не бывает! Я ошибся! Уходи…

– Я понимаю… – совсем грустно прошептал Ветер. И улетел.

* * *

Одуванчик остался один. Он пытался найти утешение в беседе с нарциссами, но они совсем отвернулись от цветка, которого считали сумасшедшим. Даже добрый ученый нарцисс больше не разговаривал с цветком-полюбившим-ветер, боясь за свою репутацию.

Одуванчик отчаянно пытался забыть о Ветре, но думал только о нем. Ничего не помогало.

– Может, он не принял мои слова всерьез и прилетит снова? – гооворил Одуванчик. И надежда на мгновение облегчала страдания бедного цветка. Но тут же до того незнакомая боль охватывала все его существо.

– Что это за боль?! – кричал Одуванчик в пустоту, которая образовалась вокруг него. – Почему я не могу быть счастлив тем, чем счастливы другие цветы?!

День шел за днем, и Одуванчик потерял надежду снова ощутить прикосновение Ветра. И Одуванчик узнал, как называется боль, разрывающая его.

– Разлука… Нет ничего больнее разлуки с любимым, особенно когда нет надежды на встречу… – говорил он, словно в бреду. Он стал меняться. Исчезла беззаботная солнечная улыбка, и желтая головка Одуванчика вдруг стала белой…

– Что это с нашим сумасшедшим? – с отвращением спрашивали нарциссы, глядя на новый облик Одуванчика. – Если раньше он хоть чем-то напоминал цветок, то посмотрите сейчас!…

И даже ученый нарцисс нехотя признал:

– Да, наверное, я ошибся, и это не цветок!… Теперь это слишком очевидно! Пожалуй, для уродства нет границ! Раньше мы думали, что Одуванчик – просто на редкость уродливый, непохожий на нас, цветок! Но посмотрите на него сейчас! В его облике не осталось ничего цветочного! Просто что-то белое и непонятное!

Одуванчик не слышал ничего. Он плакал от разлуки, и его пушистая белая головка становилась все легче и тоньше, словно стремясь стать невидимой.

Как Ветер…

* * *

Он появился неожиданно. Ветер сразу узнал Одуванчик, который любил. Несмотря на то, что тот сильно изменился.

– Какой ты удивительный… – прошептал Ветер. – Я знаю, что не должен был возвращаться. Но я не смог! Я люблю тебя. И прилетел, чтобы еще раз увидеть, пусть и в последний раз…

Ветер едва-едва подул вокруг Одуванчика, словно извиняясь.

– Я хочу лететь с тобой! – без лишних слов начал Одуванчик. – Я не могу без тебя! Вырви меня и унеси!

– Но как я могу?! – возразил Ветер. – Ведь твой корень очень глубоко в земле этой поляны. Я не могу причинить боль, насильно забирая тебя…

– Пожалуйста, возьми меня с собой! – взмолился Одуванчик. – Не может быть боли, сильнее боли разлуки! Мой корень высох от разлуки с тобой!

– Но цветок не может быть с Ветром! Я размышлял над этим. И ты был прав! Чтобы по-настоящему любить, надо стать тем, кого любишь. Я не могу стать цветком, а ты не можешь стать ветром…

– Я смогу… – сказал Одуванчик. – Просто возьми меня с собой!

И ветер подул… Не сильно, чтобы не сделать Одуванчику больно, чтобы не вырвать его с корнем.

И произошло чудо! На земле, на ядовитой поляне осталось мертвое сухое тело, а сам одуванчик превратился в прекрасные белые пушинки и понесся по небу, став Ветром!

Эта полянка пользовалась дурной славой. Жители Леса обходили ее стороной. Потому что на поляне росли только ядовитые нарциссы, а над ними летали жирные трутни, больше похожие на синих навозных мух.

Нарциссы очень гордились своей красотой и своей полянкой, на которой, кроме них, никого не росло. И у каждого нарцисса был свой трутень, очень хорошо умевший жужжать о любви, при этом думая только о том, как залезть в цветок и поесть пыльцы. Ведь больше на поляне нечем было поживиться, так что трутни приспособились наслаждаться тем, что было: гордой красотой нарциссов, их тычинками-пестиками. Для этого надо было всего лишь немного пожужжать, и любой нарцисс раскрывался, веря во все, о чем жужжали трутни. Ведь ни один нарцисс на поляне не сомневался, что именно он самый прекрасный, самый удивительный и неповторимый. И каждый трутень очень хорошо научился говорить то, что от него хотели слышать, чтобы получить свое. Ведь жужжать о любви очень просто. Намного проще, чем любить…