Статьи

Генератор, работающий при напряжении 10 000 000 вольт, может разогнать бесконечно малую частицу, такую, как электрон, до скорости 3,662 × 10⁹ сантиметров, что примерно составляет 0,122 величины скорости света, но если применить, как предлагается, частицы в 1 800 раз тяжелее, их ударная скорость составит лишь 863 километра, что совершенно ничтожно по сравнению со скоростью космических лучей.

«Scientific American», 8 февраля 1934 г.

Популярные статьи

35

Змай Йован Йованович

Первый сербский поэт современности

Едва ли на долю какого-либо народа выпала более горькая судьба, чем судьба сербов. С высоты своего величия, когда могущественная держава занимала почти весь Балканский полуостров и обширную часть территории, относящейся ныне к Австрии, Сербия, после рокового сражения 1389 года на Косовом Поле с несметными азиатскими ордами, оказалась ввергнутой в унизительное рабство. Европа никогда не сможет возместить великий долг сербам, которые, пожертвовав своей свободой, остановили это нашествие варваров. Под Веной поляки во главе с Собеским завершили то, что попытались сделать сербы, и были подобным же образом «вознаграждены» за свое служение цивилизации.

Именно на Косовом Поле погиб Милош Обилич, благороднейший из героев Сербии, сразивший султана Myрада I в самой гуще его огромной армии. Не будь это историческим фактом, вы были бы склонны посчитать этот эпизод мифом, навеянным соприкосновением с наследием греческого и латинского этносов. Потому что в Милоше мы видим и Леонида и Муция и, более того, великомученика, ибо он погиб не легкой смертью на поле боя, подобно грекам, но заплатил за свой дерзновенный подвиг смертью под страшными пытками. Неудивительно, что эпос народа, способного рождать таких героев, проникнут духом благородства и отваги. Даже неукротимый Кралевич, последнее воплощение героизма сербов, одерживая победу над Мусой, предводителем мусульман, восклицает: «Горе мне, ведь тот, кого я убил, лучше меня!»

С той роковой битвы и до недавнего времени жизнь сербов была темна, как ночь, с одной лишь звездой на небосводе — Черногорией. В этом мраке не было никакой надежды для науки, торговли, искусства или промышленности. Что могли они сделать, эти храбрые люди? — только продолжать изнурительную борьбу с угнетателями. И они вели ее неустанно, даже если силы были неравны: один против двадцати. И всё-таки эта борьба лишь утоляла их воинственные инстинкты. Но у них была еще одна возможность выжить, и они ее использовали: воплотив в бессмертной песне благородные подвиги своих предков, смелые деяния тех, кто пал в борьбе за свободу. Так обстоятельства и природные качества сделали сербов народом философов и поэтов, и так постепенно создавались их великолепные народные поэтические сказания, которые впервые собрал наиболее плодовитый сербский писатель Вук Стефанович Караджич, составивший, кроме того, первый словарь сербского языка из более чем шестидесяти тысяч слов. Гёте считал, что сербский эпос сравним с лучшими произведениями греков и римлян. Каково было бы его мнение об этом, будь он сербом?

Наряду с тем, что сербы блистательно проявляют себя в народной поэзии, у них есть также немало оригинальных поэтов, достигших больших высот. Из современных поэтов ни один не стал так дорог молодому поколению, как Змай Йован Йованович. Он родился в городе Нови-Сад, на южной границе с Венгрией, 24 ноября 1833 года и ведет свое происхождение от старинного знатного рода, имеющего общие корни с сербским королевским домом. С самого раннего детства он проявлял большое желание выучить наизусть сербские народные песни, которые ему читали вслух, и, будучи еще ребенком, начал сам сочинять стихи. Отец, в высшей степени культурный и состоятельный дворянин, был его первым воспитателем в родном городе. Затем он отправился в Будапешт, оттуда в Прагу, потом в Вену, в этих городах он окончил курс правоведения. Таково было желание отца, однако его собственные наклонности влекли его к занятиям медициной. Затем Змай вернулся в родной город, где ему было предложено занять видный пост, на что он дал согласие, но его природный поэтический дар имел над ним такую власть, что год спустя он отказался от должности, чтобы всецело посвятить себя литературному труду.