Статьи

Моржа тоже следует причислять к промысловым зверям, значит, и он принадлежит Российско-американской компании. Этот огромнейший и сильный зверь добывается с большою опасностию для промышленников-алеутов. Этот промысел — из-за клыков — есть страшнейший, многотрудный и самый неблагодарный для промышленников. Словом, алеуты, перенося на себе с южного берега Аляски на северный свои байдарки и немного провизии, останавливаются у залива Моллера, по западную сторону которого находится лежбище моржей, начинают поститься и в день, назначенный для побоища моржей, молятся Богу, надевают чистые рубахи и, взаимно простясь, идут обхватить моржей, то есть стать перед ними лицом к лицу во фронт, направив против них копья, чтобы встречать их насмерть. Моржи кинутся на фронт не ранее, как когда их испугают: зверь этот на суше движется только по одному прямому направлению; в большой же партии скопляется правильными рядами. Для промышленников самый опасный момент — это принять на копья первый их ряд, который непременно надобно весь переколоть до последнего моржа. Со вторым рядом моржей справиться менее опасно. Моржи, не сворачивая, как уже говорено, в сторону, лезут на трупы первого ряда, поднимают голову, и оттого промышленникам ловче колоть этих великанов, чем первый ряд. С последующими рядами моржей справляться, так сказать, из-за баррикады, неопасно… Но Боже сохрани, если первый ряд прорвет фронт промышленников! Тогда последующие ряды моржей стремительно, неудержно поскачут за ним в воду, до последнего, а промышленники должны искать спасения себе в бегстве.

Немедленно по окончании побоища приступают к отнятию от убитых зверей клыков их — главной цели такого многотрудного и опасного промысла. На четвертый и пятый день нестерпимый запах, происходящий от разложения множества сотен моржовых трупов, заставляет промышленников покинуть лежбище — поле их подвига. Возвращаются на южный берег Аляски тем же путем, но с прибавкою тяжести около двухсот пудов. Убитые сотни моржей оставляются на съедение зверям.

Полагают, что застраховывать морского зверя (кроме котиков) вообще не следует, и напрасно. Также напрасно опасаться, что при вольном промысле морских зверей, производимом местными промышленниками, морской зверь будет истреблен; да для этого и местных человеческих сил не достанет в русской Америке! Делать вовремя, где следует, запуск зверям — это специальность туземных промышленников. Сравнивать частную промышленность прошедшей печальной эпохи, производившуюся внешними и временными необузданными, грубыми пришельцами, с возможною будущею частною, но местною, правильною промышленностию, заключать, по гибельным последствиям давно прошедшего, о возможности повторения таковых же в будущем — неосновательно. Но, конечно, алеуты, как только “компания не будет для них нянькою”, уже не поедут, за ничтожную плату, на утомительный, расстраивающий грудь от продолжительной гребли, опасный бобровый промысел, в лучшую пору, для заготовления себе запаса на зиму. А кроме алеута кто может выехать на промысел морских бобров? Никто. Китоловы на вельботах? Они любят курить и покушать хорошо, им нужен очаг, а следовательно, огонь и дым, без чего обходятся алеуты во все время бобрового промысла; бобр же не жалует дыму, следовательно, почуяв запах его, отшатится от места — тогда где его искать? Да и сколько понадобится вельботов? Поэтому у алеута тоже не будет конкурента, что он, конечно, поймет очень скоро.

Если правление Российско-американской компании находит, что все соображения, высказываемые насчет ее участия в судьбах отдаленной русской территории в Новом Свете, неосновательны и пристрастны, то ей следовало бы обратиться к тому же средству, которым не решались совершенно пренебрегать правления других акционерных компаний, несших на себе какие-нибудь упреки, то есть гласно опровергнуть эти соображения. До тех же пор, пока мы не увидим этих опровержений, на которые вызываем правление, ни само оно, ни его друзья не вправе упрекать литературу ни в каком пристрастии, и мы по-прежнему верим в необходимость окончания аренды русской Америки и в открытие ее всем русским людям, с дарованием краю управления, устроенного на современных началах, указанных отчасти покойным Головиным. Мы не обинуясь говорим, что дальнейшее управление нашими колониями через посредство Американской компании, по нашему искреннему убеждению, вредно и для территории, и для метрополии, и для цивилизации, о которой компания не способна заботиться. Это наше мнение, которое мы еще раз просим правление опровергнуть, но не экивоками, а фактами.

О РУССКОЙ ИКОНОПИСИ