Статьи и очерки

"Должно пройти много времени, прежде чем мы поймем, кем же в действительности был Сталин, - сказал мне молодой советский писатель. Единственное, что я имею против него, это то, что он хотел управлять самой большой в мире страной, словно собственной лавкой". Он же считал, что господствующий в Советском Союзе дурной вкус не может не быть связан с личностью Сталина, грузинского крестьянина, растерявшегося перед роскошью Кремля. Сталин никогда не выезжал за пределы Советского Союза. Он умер в уверенности, что московское метро - самое красивое в мире. Да, оно хорошо действует, удобно и очень дешево. В нем невероятно чисто, как и повсюду в Москве: в ГУМе бригада женщин целый день напролет протирает лестничные перила, полы и стены, которые все время пачкает толпа. То же самое в гостиницах, кинотеатрах, ресторанах и даже на улице; но с еще большим усердием это делается в метро, сокровище города. На деньги, истраченные на его переходы, мрамор, фризы, зеркала, статуи и капители, можно было бы частично разрешить проблему жилья. Это апофеоз мотовства.

На семинаре по архитектуре, проводившемся в рамках фестиваля, зодчие со всего мира беседовали с руководителями советского строительства. Одному из них - Жолтовскому - 90 лет. Самому молодому из руководителей генерального штаба архитектуры Абросимову - 56 лет. Это архитектура сталинских времен. Отвечая западным критикам, они выдвигали единственный аргумент: монументальная архитектура следует русским традициям. Итальянцы в своем блистательном выступлении доказали, что архитектура Москвы не соответствует традиционному стилю - это гиперболизированная и приукрашенная фальсификация итальянского неоклассицизма. Жолтовский, который 30 лет жил во Флоренции, несколько раз пытался разогреть свои идеи, но в конце концов вынужден был это признать. И тогда произошло нечто неожиданное: молодые советские архитекторы показали свои проекты, отвергнутые руководителями сталинский архитектуры, - они были великолепны. После смерти Сталина в советской архитектуре веет духом обновления.

Возможно, самой большой ошибкой Сталина было его желание во все соваться самому, вплоть до самых потаенных уголков личной жизни. Полагаю, с этим связана атмосфера мелочного деревенского ханжества, которая пронизывает все в Советском Союзе. Свободная любовь, рожденная из революционных крайностей, - легенда прошлого. Если взглянуть объективно, никакая иная мораль не напоминает так христианскую, как советская. В своих отношениях с мужчинами девушка подвержена тем же предрассудкам и пользуется теми же психологическими увертками и обиняками, что стали притчей во языцах в отношении девушек испанских. И с первого взгляда становится ясно, что в вопросах любви они управляются с той простотой, которую француженки называют невежеством. Их волнует, кто и что скажет, и в обычае долгие и контролируемые помолвки по всей форме.

Мы спрашивали многих мужчин, можно ли им иметь любовницу. Ответ был единодушен: "Можно, но при условии, чтобы об этом никто не знал". Супружеская измена - тяжкая и важная причина для развода. Крепость семейных уз охраняется жестким законодательством. Но конфликты не успевают дойти до суда: женщина, узнав, что ее обманывают, доносит на мужа в рабочий совет. "Ему ничего не будет, - говорил нам один столяр, - но товарищи смотрят с презрением на человека, у которого есть возлюбленная". Тот же рабочий признался, что если бы его жена не была невинна, то он не женился бы на ней.

Сталиным заложены и основы эстетики, которую начинают разрушать марксистские критики, - среди них венгр Георг Лукач. Самый признанный среди знатоков кинорежиссер Сергей Эйзенштейн мало известен в Советском Союзе, потому что Сталин обвинил его в формализме. Первый любовный поцелуй в советском кинематографе был запечатлен в фильме "Сорок первый", созданном три года назад. Сталинская эстетика оставила - в том числе и на Западе обширную литературную продукцию, которую советская молодежь не хочет читать. В Лейпциге советские студентки пропускают занятия, чтобы впервые прочесть французский роман. Москвички, которые сходят с ума от сентиментальных болеро, буквально пожирают первые любовные романы. Достоевский, которого Сталин объявил реакционером, начинает переиздаваться.