Статьи и проповеди. Часть 8 (25.03.2013 – 14.12.2013)

— Изначально службы отправляли на греческом. В русской лексике до сих пор сохранилось слово «куролесить» (делать или говорить что-нибудь не понятное. — Авт.), произошедшее от искаженного греческого «Кирие, элейсон» — «Господи помилуй!». В православном богослужении это одно из самых частых восклицаний. Поэтому, когда греческие священники скороговоркой произносили: «Кирилейсон», «Кирелейсон», прихожане говорили: «Опять куролесить начали». Наши предки, конечно, ходили на службы, но смотрели на «куролесивших» греков, как невинное домашнее животное на новые ворота. Конечно, какие-то вещи им объяснили: о грехах, Иисусе Христе, вечной жизни и Судном дне. Но в целом, до появления собственных славяноязычных проповедников, книг и первой библиотеки, основанной в Киеве князем Ярославом Мудрым, первые русичи-христиане понимали в церковных богослужениях далеко не все.

Очень жаль, что сегодня в стране, имеющей тысячелетнюю историю православия, так мало настоящих христиан, которые прежде всего думают о Христе и ближнем своем, а потом уже о себе.

Арифметика (29 июля 2013г.)

Как должен проповедовать священник, имеющий за плечами семинарию? А как проповедует на самом деле? Почему так получается?

Тянет меня к простым расчетам. Карамзин, открывший историю Отечества, словно материк неведомый, провел в чтении и писании 30(!) лет. 800 лет исторического пути он пропускал через себя три десятилетия. Результат — восемь томов литературно изложенных знаний. Пушкин, в сильной болезни не покидая постели, за две недели прочел, «проглотил» этот восьмитомный плод тридцатилетнего труда. Проглотил и переварил восемьсот лет народной жизни.

Меня всегда интересовало это соотношение жизни, ее понимания, писания книг о понятом и усвоение написанного читателями. В данном случае арифметика проста: 800 лет истории, 30 лет труда, две недели внимательного чтения. Но меня интересует проповедь и арифметика, связанная с нею.

Нам нужна проповедь. Не какая-нибудь, а качественная, сильная, честная и глубокая. Тихим шагом идем теперь в семинарские аудитории, туда, где воспитываются и образовываются будущие пастыри. Арифметика проста.

В один учебный день поставим 4 академических часов по 45 минут каждый. Это усредненный вариант. Берем пять дней в неделю, опять-таки уменьшая общее количество учебных часов. Итого в неделю 20 учебных часов. Догматика, история, устав, гомилетика, пастырская психология и проч. В месяц — 80 часов. Это минимум. Берем далее год с тремя месяцами (что — роскошь) каникул. 9 умножаем на 80 = 720 (академических часов пастырского обучения и получения полезных знаний).

Это — год, в котором есть не учтенные часы самоподготовки, личного общения, размышления, молитв, богослужебной практики, воскресных богослужений с обязательной проповедью. Какие пастыри должны выходить из такой спецназовской по плотности подготовки! Теперь год умножаем на четыре. Даже без Академии за четыре года получаем в виде минимума 2880 часов.

Сократим их ради удобства и оставим — 2500. Все-таки, человек может болеть, куда-то уезжать, может проспать пару и проч. но все равно цифра внушительна. Запомним ее — 2500 часов, наполненных полезными знаниями. Их преподают ради переваривания слушателями и ради будущей передачи этих знаний пастве. Мы приближаемся к выводу.

Если вы получили знания, уместившиеся в 2500 часов занятий, то не все вы отдадите другим. Одно забудется, другое не усвоится. Разделим тогда общую сумму на три. 800 часов проповедей вы должны сказать.

Много это или мало? Если говорить только в воскресенье и по полчаса или по тем же 45 минутам академического часа, то за месяц вы скажете 4 часа проповеди в голом временном измерении, не касаясь качества. Четыре(!) в месяц. 48 — в год. Примерно 17 лет (!) вам придется отдавать то, чему вас пытались научить, накормить, напичкать за всего лишь четыре года обучения в семинарии.

За это время вы устанете, постареете, обрастете проблемами быта и семьи, озлобитесь, успеете нагрешить. А ведь чтобы хотя бы за десять лет отдать пастве полученные знания, нам всем нужно проповедовать в четыре — пять раз больше, чем мы это обычно делаем.

Вывод: либо нас плохо учат; либо мы плохо учимся; либо одно и другое вместе. А может, мы идем в пастыри не для того, чтобы становиться пастырями. В любом случае налицо несоответствие полученного и отданного. Гора, как говорили римляне, рождает мышь. Человек прочитывает сотню книг, а из сказанного им за жизнь нельзя составить и тощей брошюры. Человека учат, учат, а он с легкостью выпускает из одного уха то, что влетело в другое, лишь только покинув коридоры alma mater.

Мы не получаем знаний только для себя. Никто так знания не получает. Ни врач, ни инженер, ни летчик. Знания получают, чтобы отдавать. Тогда это жизнь. Съесть и не переварить — это смерть от несварения желудка.