Статьи и рассказы

После обеда подали кофе и варенье из роз. Я постыдился признаться, что впервые в жизни пью кофе. Не знал, что это такой вкусный напиток. Плавно текла беседа. О музыке. О поэзии. О биохимии. Изредка одну – две фразы вставляли хозяйка и Горская. Иногда Галя была излишне категоричной. Но она мне нравилась. Наташа казалась более рассудительной и спокойной. Нравилась ли она мне? Это трудно объяснить, но я воспринимал её как абстракцию, или как существо из другой галактики. Я не представлял себе, что к такому совершенному, к такому драгоценному созданию может прикоснуться обыкновенный смертный.

В четыре часа за нами приехала тёмно-коричневая «Победа». Горская объяснила, что это автомобиль и шофёр её зятя. Академик взял секатор и пошёл к кустам сирени. Через несколько минут он вручил Горской потрясающий букет. Во время крепкого рукопожатия академик сказал:

– Надеюсь, мы ещё не раз выпьем.

Я поблагодарил хозяйку, поцеловав её руку. Галя тепло попрощалась со мной. А Наташа сказала:

– Буду рада каждому вашему посещению.

Горская уже не была так сурова, как по пути в ботанический сад. У входа в институт она спросила меня, какое впечатление произвёл на меня обед. Я ответил, что обед был более чем великолепным.

– Я не о еде.

– Не сердитесь, Горская. Всё было очень здорово – и вид, от которого я обалдел, и удивительно милые хозяева. А Галя мне просто очень понравилась.

– Галя? Галя замужем. Уже почти год. Правда, родители не осчастливлены её выбором. А Наташа?

Мне не хотелось огорчать Горскую, сказать, что на Наташу я смотрел, как на произведение искусства. Что даже самая гениальная, самая совершенная скульптура задевает лишь моё эстетическое чувство. Что женюсь я, только полюбив. Как возникает эта любовь, мне пока неведомо. В ту пору понятие душа было для меня значительно меньше доступно,чем вавилонская клинопись, о которой я почти ничего не знал.

– Понимаете, Горская, вы были правы. Мой лексикон слишком беден, чтобы описать её. Но вы меня явно переоценили. Наташа жена для какого-нибудь видного дипломата, или большого генерала, даже маршала, а я ведь ординарец. – Так в институте называли ординаторов.

– Не морочьте голову. Вы всем понравились. Меня попросили привезти вас снова, что мы и сделаем в ближайшее время.

Сопротивляться было неудобно. Несколько дней спустя Горская снова повезла меня в ботанический сад. И снова было так же замечательно, как в первый раз. Даже лучше. Я уже не чувствовал себя таким зажатым. Гали не было на обеде. Но снова при расставании с Горской несколько неприятный для меня разговор.

– Ну, как, нравится вам Наташа?

– Праздный вопрос. Такая девушка не может не нравиться

– Так в чём же остановка?

Я попытался отделаться и сказал: – Надо спросить Наташу, нравлюсь ли ей я.

– Нечего спрашивать. Она сама сказала. Знаете, Ион, вы поражаете меня своей наивностью. Наташа – понятное дело. Страстная, поверьте мне, очень страстная девушка скована монастырским воспитанием. Ей уже давно невтерпёж избавиться от своей девственности. И здесь появились вы. Именно такой, каким видится ей избавитель. Знаете, что она мне сказала? Что ей очень нравится ваш затылок. Что ей очень приятно смотреть на вашу шею.

– Ну и что?

– Что что? Чему вас учили в вашем медицинском институте? Неужели вы не понимаете, что это сексуальный позыв, что ей хочется, чтобы именно вы лишили её невинности.

Горская дико смутила меня. К счастью, ночью мне не пришлось переваривать её рассказ. Меня вызвали в травматологический пункт. Несколько карет скорой помощи привезли тяжело травмированных людей, результат цепной автомобильной аварии.

О следующем посещении ботанического сада мне и сейчас неприятно вспоминать. Я поехал туда тремя трамваями. После обеда мы остались на террасе вдвоём с академиком. Я с удовольствием отпивал кофе. Пришёлся мне по вкусу этот напиток. Опьяняюще пахла сирень. Разноголосое пение птиц в разнобой, как музыканты, настраивающие инструменты перед концертом.

– Нравится вам Наташа? – Вдруг спросил академик. Как удар в переносицу во время бокса.

– Как она может не нравиться?

– Так чего же вам не сделать ей предложение?

Я отставил чашку с недопитым кофе и посмотрел на графин. Мы уже выпили каждый своих четыреста граммов водки. Академик перехватил мой взгляд и плеснул немного в мой стакан. Я выпил и сказал:

– Видите ли, Наташа неоценимо драгоценный бриллиант, требующий очень дорогой оправы. Горская, вероятно, рассказала вам о моём общежитии, быте и прочем. Мою экипировку вы видите. Это лучшее, что у меня есть. Как сможет Наташа спуститься до моего уровня?

– А зачем ей спускаться? На углу Пироговской и Ленина в академическом доме у неё роскошная трехкомнатная квартира. Как вы выразились, экипированная. Даже очень хорошо экипированная. У Наташи моя «Победа». Мне она не нужна. У меня есть служебная машина. И этот дом в райском саду.

– Я не могу принять такие подарки.

– Почему же подарки? У меня представление старорежимное, унаследованное от моих сельских предков. Это, собственно говоря, приданное. Так положено.