Статьи о русской литературе

Сердца жаркого не залить вином,Думу черную – не запотчевать!А прогневал я тебя – воля царская:Прикажи казнить, рубить голову;Тяготит она плечи богатырские,И сама к сырой земле она клонится.

Царь расспрашивает о причине печали, и его вопросы – перлы народной нашей поэзии, полнейшее выражение духа и форм русской жизни того времени. Таков же и ответ, или, лучше сказать, ответы опричника, потому что, по духу русской национальной поэзии, он отвечает почти стихом на стих. Боясь длинноты, не выписываем этого места; но вторая половина речи Кирибеевича дышит такою полнотою чувства, блещет такими самоцветными камнями народной поэзии, что мы не можем удержаться, чтобы не перечесть его вместе с нашими читателями. Вина печали удалого бойца – молодушка, которая закрывается фатою, когда на него любуются красные девушки:

На святой Руси, нашей матушке,Не найти, не сыскать такой красавицы:Ходит плавно – будто лебедушка,Смотрит сладко – как голубушка,

Молвит слово – соловей поет;Горят щеки ее румяные,Как заря на небе Божием;Косы русые, золотистые,В ленты яркие заплетенные,По плечам бегут, извиваются,С грудью белою целуются.Во семье родилась она купеческой,Прозывается Аленой Дмитревной.Как увижу ее, я и сам не свой:Опускаются руки смелые,Помрачаются очи бойкие;

Скучно, грустно мне, православный царь,Одному по свету маяться.Опостыли мне кони легкие,Опостыли наряды парчевые,И не надо мне золотой казны:С кем казною своей поделюсь теперь?Перед кем покажу удальство свое?Перед кем я нарядом похвастаюсь?Отпусти меня в степи приволжские,На житье на вольное, на казацкое.Уж сложу я там буйную головушку

И сложу на копье басурманское;И разделят по себе злы татаровьяКоня доброго, саблю оструюИ седельце браное черкасское.Мои очи слезные коршун выклюет,Мои кости сирые дождик вымоет,И без похорон горемычный прахНа четыре стороны развеется…

Какая сильная, могучая натура! Ее страсть – лава, ее горесть тяжела и трудна; это удалое, разгульное отчаяние, которое в молодечестве, в подвиге крови и смерти ищет своего утоления! Сколько поэзии в словах этого опричника, какая глубокая грусть дышит в них, – эта грусть, которая разрывает сильную душу, но не убивает ее, эта грусть, которая составляет основной элемент, родную стихию, главный мотив нашей национальной поэзии!

Со смехом отвечает царь своему любимому слуге, что его горю-беде не мудрено помочь, предлагает ему яхонтовый перстень и жемчужное ожерелье, велит сперва поклониться «смышленой» свахе, а потом послать к своей Алене Дмитревне дары драгоценные:

Как полюбишься – празднуй свадебку,Не полюбишься – не прогневайся.

– Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!Обманул тебя твой лукавый раб,Не сказал тебе правды истинной,Не поведал тебе, что красавицаВ церкви Божией перевенчана,Перевенчана с молодым купцомПо закону нашему христианскому…

Как удар грома, как приговор смерти, поражает душу читателя этот ответ опричника, – и тщетно испуганный слух его ждет, что скажет на это грозный царь: поэт опускает занавес на эту так трагически недоконченную картину, так страшно прерванную сцену; перед вами нет героев поэмы, и вы с трудом верите, что видели всё это не наяву перед собою, но что всё это – только рассказ песенников…

Ай, ребята, пойте – только гусли стройте!Ай, ребята, пейте – дело разумейте!Уж потешьте вы доброго бояринаИ боярыню его белолицую!