Статьи разных лет

Таким образом, Россия являлась стороннему взору как бы в двух ипостасях. Уже Праведный светоч, кронштадтский батюшка Иоанн Сергиев в одном из своих поучительных слов в 1905 году задумывался вместе с паствой над этим вопросом: какое же у нас царство — Православное или безбожное. И то, говорил праведник, верно, но и другое, увы, тоже верно. Другой замечательный человек, Н.П. Гиляров-Платонов, выходец из семьи священника не в одном поколении, сам выпускник Московской Духовной Семинарии, близкий сотрудник святителя Филарета, точно также стоял в нерешительности перед этим вопросом. И это тем более симптоматично и значительно, что Гиляров-Платонов был сам ещё и духовным цензором. Он видел перед собой два совершенно различных потока печатной продукции, рассчитанной на людей совершенно противоположных воззрений. Его умственный взор пытался охватить эти потоки и понять, что же происходит в стране. А происходили вещи воистину загадочные и курьёзные. Семинаристы во времена Аракчеева и святителя Филарета изучали, к примеру, трактат «О свободе», в котором провозглашались принципы Французской революции, в том числе известную декларацию «О правах человека». И в то же время кто-то из цензурных мудрецов предложил запретить правила Василия Великого «О монашестве», усматривая в них «опасный коммунизм». Впрочем, некоторые из творений Василия Великого были запрещены к печатанию ещё во времена Павла I — по той же причине. Но в то же время совершенно спокойно, без особых волнений печатались всевозможные социалистические произведения, и апологетика самого вульгарного материализма занимала умы учащейся молодёжи. Читали Фурье, Кабе, Молишота и Бюхнера. Само собой, изучали алгебру революции — Гегеля — даже в Духовной Академии. Самые гнусные романы мадам Жорж Санд не встречали никаких препятствий к продвижению на рынок русской книжной продукции. Гиляров-Платонов замечает по этому поводу: «Вот наглядно два течения, идущие с разных точек, каждое своим руслом, и при встрече неизбежно возбуждающие о себе недоумение».

Беда была только в том, что антихристианский поток литературы формировал идеологию господствующих классов России, а Православие в его исконно-мужичьем обличье оставалось принадлежностью нижних слоёв населения, к департаментам министерств не имеющих никакого отношения. Высшее образование было целиком в руках людей, действительно воспитанных на названной выше «декларации прав человека». Страна, попросту говоря, оказалась расколотой, и этот раскол только с годами усугублялся. Верховная власть имела таким образом две ипостаси: с одной стороны интеллигентскую, с другой — христианскую, обращённую к простолюдинам.

Однако не следует думать, что люди, прошедшие наши российские университеты, были обязательно плохими людьми в силу своего образования и воспитания — интеллигентского. Действительно, не представляет труда увидеть, что все, даже самые черносотенные деятели, в молодости были либералами. Иногда этот факт радостно подчёркивается в биографии того или иного лица. И совершенно напрасно. Другого среднего и высшего образования, кроме либерального с социалистическим уклоном, в России не существовало. Но ведь, в конце концов и мы, ныне живущие, все учились в советских школах и проходили одну и ту же школьную программу, а затем все учили диамат и истмат. Между тем, у нас разные точки зрения на существенные вопросы политики, религии и истории. Одни радуются развалу страны и верят в то, что мы идём по западному пути. Другие… Впрочем, большинство читателей этой статьи и есть «другие» и значит об этом незачем долго толковать.

Пока в стране было относительно спокойно, большинство из тех, кто кончал высшие учебные заведения и тем самым уже попадал в разряд интеллигенции, мало интересовалось политикой, а больше своими житейскими делами. Такое положение дел, спокойное и сытое, продолжалось до самой смерти Императора Александра Третьего. В это время даже бывшие революционеры занялись вдруг своими гражданскими обязанностями и превратились кто в судей, кто в инженеров, а кто стал и банкиром. Действительно, по каким-то странным прихотям бюрократических ведомств, как вспоминал бывший землеволец Л.Ф. Пантелеев, бывших революционеров особенно охотно брали на работу в судебное ведомство. Но надо сказать и то, что это ведомство было самым либеральным из всех прочих, от чего и борьба с революционерами велась как-то неохотно, ни шатко ни валко, по законам «правового государства».