Статьи разных лет

Почему не оно стало во главе черносотенного движения? Что касается аристократии, то она в сущности прекратила своё русское происхождение ещё в 18 веке и превратилось в космополитическое изделие даже по крови. Все эти Трубецкие, Юсуповы, Волконские и проч. и проч. уже к царствованию Александра Первого представляли из себя помеси еврейско-немецких кровей, плохо говорившие по-русски.

Среди них были, конечно, и вполне порядочные люди и даже представители правых взглядов, как они были и среди немцев, и среди поляков и даже, как ни странно, среди евреев. Но правость правости рознь. Историк Карамзин, к примеру, может считаться человеком правых убеждений. В своей известной записке Александру Первому «О старой и новой России» он выступает, как государственник. Он категорически против ограничения власти монарха и заклинает Александра Первого ни в коем случае не идти на дарование стране конституции. Он за единство и неделимость России и так далее. Вместе с тем не случайно его политические взгляды некоторые историки определяют, как либеральные. Например, В.В. Леонтьев («История либерализма в России. 1762–1914». М, 1995 г.). Что касается религиозных воззрений Карамзина, то и они однозначно определяются, как деизм. Не будем вдаваться в определение этого термина, поскольку это определение можно найти в любом энциклопедическом словаре. Не мешает также знать, что историк масонства прошлого века, немецкий масон Финдель считал, что именно для проведения идей деизма и было создано масонство нового времени. Так в чем же дело? Одни говорят о реакционных взглядах на природу власти в России, другие — о его либерализме. Дело в том, что в своих взглядах на природу власти в России, на власть самого монарха Карамзин — рационалист. Для него монарх это нечто вроде пожизненного президента, это просто единоличная власть, символ самого государства. Государство воплощено в лице одного человека, персонифицирующего всю его мощь. Но такого рода учения о государстве и его главе были характерны как раз для просветительской философии, и в том числе для масонства в его оккультно-теософских теориях. Эта точка зрения нашла своё выражение и в известном сочинении Сен Мартена. Здесь мы находим и воззрение на главу государства, как на «святого царя».

Все это необходимо знать, чтобы не попасться на удочку «патриотической» демагогии нашего времени. «Правость» имеет свои степени свои градации, свои оттенки и тона. И палитра этих сочетаний всяких тонов, степеней и взглядов на разные вопросы политического и государственного устройства могут быть самые причудливые. По крайней мере, надо иметь в виду, что и «правость» имеет свои правые и левые фланги, и «левость» имеет точно также свой правый и свой левый край.

Если мы теперь вернёмся к вопросу о дворянстве и аристократии, то должны учитывать наличие в этой среде и своих левых и своих правых. Было бы легкомысленно, понятно, записывать всех решительно представителей знатных родов исключительно в левый лагерь. Были и правые в этой среде. Были и по-настоящему правые. Но надо сказать, что значит «по-настоящему». Эталон правости несложен: неограниченное никакой конституцией, никакими представительными органами Самодержавие. Рядом с Самодержцем должен находиться Патриарх, как выразитель интересов Церкви, первый среди архиереев. Законы государства не должны расходиться с церковными канонами, а в случае такого расхождения приоритет должен отдаваться церковным канонам. Государь не вмешивается в собственно церковную область, так как Он есть сын Церкви, поставленный для охраны её вероучения среди народа. Государь не назначает епископов, не перемещает их с кафедры на кафедру, вовремя собирает соборы, архиерейские и поместные, и так далее и тому подобное. Во внутренней политике Царь следит за тем, чтобы никакое учение, враждебное Церковному, не могло иметь место для своего распространения. Все просвещение народное должно находиться в руках и под контролем духовенства. Все Церковные праздники в то же время являются и государственными. На все государственные посты должны назначаться только Православные, что ни в коей мере не нарушает местной национальной жизни других народов и их религии.

Власть Царя не только не может быть ограничена, но она в своём принципе неограничима, так как она есть дар Божий, а не создание человеческого ума и его воли. Царь невластен что-то отрезать от этого дара и передать его другим, каким-нибудь «народным представителям». По этому воззрению, любое ограничение власти Царя незаконно.

Можно и дальше разворачивать формулу правости, но смысл её очевиден из уже указанного. По этой формуле, кстати, большинство нынешних наших публицистов, считающих себя правыми, могло бы вполне, в те времена, когда правость была формулой самой повседневной жизни, угодить «в железа», «в сруб», а то и просто «в жидовствующие».

Но уже в XX веке и среди аристократов и среди дворян русских немного можно было найти людей, целиком придерживающихся эталонной правой русской мысли.