Статский советник

— Пожарский, — быстро сказала она. — Пожарский, вице-директор Департамента полиции, а теперь московский обер-полицеймейстер. Не убивай меня, Грин. Ты обещал!

Суровый человек, кажется, был потрясен ее признанием, но кинжал спрятал.

— Зачем ему? — спросил он. — Не понимаю. Вчера понятно, но раньше?

— Об этом меня не спрашивай, — пожала плечами Жюли.

Поняв, что немедленная смерть ей не грозит, она что-то очень уж быстро успокоилась и даже стала поправлять прическу.

— Я вашими играми в казаки-разбойники не интересуюсь. Вам, мальчишкам, только бегать друг за другом, из пугачей палить и бомбы бросать. Нам бы, женщинам, ваши заботы.

— А в чем ваша забота? — Грин смотрел на нее тяжелым, недоумевающим взглядом. — Что в вашей жизни главное?

Тут уж удивилась она:

— Как что? Любовь, конечно. Важнее этого ничего нет. Вы, мужчины, уроды, потому что этого не понимаете.

— Из-за любви? — медленно выговорил самый опасный российский террорист. — Снегирь, Емеля, остальные? Из-за любви?

Жюли наморщила носик:

— А из-за чего же еще? Мой Глеб тоже урод, такой же, как ты, хоть играет не за разбойников, а за казаков. Что просил, то я и делала. Мы, женщины, если любим, то всем сердцем, и тогда уж ни на что не оглядываемся. Пускай хоть весь мир летит к черту.

— Сейчас проверю, — сказал вдруг Грин и снова вынул кинжал.

— Ты что?! — взвизгнула «сотрудница», отскакивая. — Я же призналась! Что еще проверять?

— Кого вы больше любите, его или себя.

Террорист шагнул к ней, а она попятилась к стене и вскинула руки.

— Сейчас вы протелефонируете своему покровителю и вызовете его сюда. Одного. Да или нет?

— Нет! — крикнула Жюли, скользя вдоль стены. — Ни за что!

Она достигла угла и вжалась в него спиной. Грин молча приблизился, держа кинжал наготове.

— Да, — произнесла она слабым голосом. — Да, да. Хорошо… Только убери это.

Обернувшись к сидящей женщине, которая все так же размеренно делала свою опасную работу, Грин приказал:

— Игла, справься, каков номер обер-полицеймейстерства.

Носительница странного прозвища — та самая связная, о которой рассказывал Рахмет-Гвидон, — отложила незаконченную бомбу и встала.

Эраст Петрович воспрял духом и приготовился действовать. Пусть Игла отойдет от смертоносного стола хотя бы на десять шагов. Тогда толкнуть дверь; в три, нет, в четыре прыжка преодолеть расстояние до Грина; оглушить его ударом ноги в затылок, а если успеет обернуться, то в подбородок; развернуться к Игле и отрезать ее от стола. Непросто, но выполнимо.

— Сорок четыре двадцать два, — всхлипнув, сказала Жюли. — Легкий номер, я запомнила.

Увы, Игла так и осталась возле своих бомб.

Телефонного аппарата Фандорину было не видно, но, очевидно, он находился здесь же, в комнате, потому что Грин, снова убрав кинжал, показал рукой куда-то в сторону:

— Вызывайте. Скажите, очень срочно. Выдадите — убью.

— «Убью, убью», — усмехнулась Жюли. — Какой ты, Гринчик, скучный. Хоть бы вышел из себя, закричал, ногами затопал.

Какие быстрые переходы от страха и отчаянности к нахальству, подумал статский советник. Редкостная особа.

И оказалось, что он еще недооценил ее дерзость.

— Значит, меня ты называешь на «вы», а ее на «ты»? — кивнула она на Иглу. — Так-так. Занятная у вас парочка. Посмотреть бы, как вы милуетесь. То-то, наверно, железка о железку лязгает. Любовь двух броненосцев.

Осведомленный о распущенности нравов, характерной для нигилистической среды, статский советник этому сообщению нисколько не удивился, но Игла вдруг пришла в необычайное возбуждение — хорошо хоть стояла, а не сидела над бомбами.

— Что вы знаете про любовь! — крикнула она звенящим голосом. — Один миг нашей любви стоит больше, чем все ваши амурные похождения вместе взятые!

Красотке, кажется, было что на это ответить, но Грин решительно взял ее за плечо и подтолкнул к невидимому аппарату.

— Ну!

Далее Жюли скрылась из поля зрения Фандорина, однако ее голос был отлично слышен.

— Центральная? Барышня, сорок четыре двадцать два, — сказал голос безо всякого выражения, а секунду спустя заговорил по-другому: напористо, властно. — Кто? Дежурный адъютант Келлер? Вот что, Келлер, мне немедленно нужен Глеб Георгиевич. Очень срочно… Жюли, этого довольно. Он поймет… Ах, так?.. Да, непременно.

Звяканье трубки о рычаг.

— Еще не прибыл. Адъютант сказал, что ожидается не позднее, чем через четверть часа. Что делать?

— Через четверть часа позвоните еще, — сказал Грин.

Эраст Петрович беззвучно попятился от двери, потом обернулся и быстро покинул дом — тем же путем, каким вошел.

Рыжая стояла на том же месте, только доху с треухом кто-то успел прибрать — знать, плохо лежали.

Интересную картину могла наблюдать воскресная публика, гуляющая по Пречистенскому бульвару: мчались мимо извозчичьи сани, а в них стоял солидный господин, в мундире и при орденах, по-разбойничьи свистел и настегивал кнутом неказистую мохнатую лошадку.

Еле успел. Столкнулся с Пожарским в дверях обер-полицеймейстерства. Князь был возбужден и явно спешил, нежданной встрече не обрадовался. Бросил на ходу:

— После, Эраст, после. Ключевой момент настает!