Статуя сексуальной свободы

— Бабуля-то жива! — слегка напуганная перспективой, которой, к счастью, удалось избежать, напомнила я.

— Жива, — согласился Кулебякин, ошибочно полагающий, будто моим собеседником по-прежнему является он один. — Но только потому жива, что удар по голове вскользь пришелся. Видимо, в последний момент нападавший передумал глушить старушку намертво, придержал руку и увел кулак чуть в сторону.

— С чего бы вдруг такой приступ гуманизма? — пробормотала я и почесала голову.

Самые разные, но сплошь неприятные мысли закопошились в ней гадкими червячками.

Глава 15

Даже не будучи голодной, Римма Кондачкова не могла перестать думать о еде. Мысли о колбасе насущной, припрятанной в бетонном коробе теплотрассы, крепче всякой привязи удерживали ее в радиусе тридцати метров от клада. Поэтому покемарить после плотного завтрака Рюмка устроилась по-походному — за гаражом, на газетке, но и на свежем воздухе спала очень чутко и периодически тревожно поглядывала на приметную плиту, торчащую под углом, как древнее надгробие. Удалиться за пределы прямой видимости этого памятника «Домашней полукопченой» Рюмке не позволяло некое смутное беспокойство. Его природу она осознала в тот момент, когда мимо ее укромного лежбища с ветерком пронеслась темная фигура.

— Ш-шпингалеты! — недовольно прошипела потревоженная Рюмка, подумав, что это неугомонные мальчишки играют в казаки-разбойники на приволье пустыря.

Тут же ей пришло в голову, что вездесущие пацаны вполне могут распространить свою военную игру на катакомбу теплотрассы. Зная, какой прожорливый народ эти сорванцы, Рюмка понимала, что при таком раскладе ее колбаса выйдет из блиндажа только в желудках разбойных казачков. Она подхватилась и заковыляла к теплотрассе.

Малогабаритная бетонная стела уже не высилась над провалом, она легла на свое обычное место и стала совершенно неотличима от других серых квадратов. При мысли, что она не найдет «ту самую» плиту, Рюмку обдало ужасом. Она пригнулась к земле, как ищейка, и так же, как собака, поскуливая, забегала туда и обратно вдоль теплотрассы в поисках чего-нибудь такого, что помогло бы ей найти место свежего колбасного захоронения.

Через пару минут выяснилось, что ее белая полоса еще не совсем закончилась. Рюмка высмотрела придавленный плитой обрывок картона, и дразняще торчащий язычок послужил указателем.

— Это место, точно, оно самое! — успокаивая сама себя, забормотала она, подсовывая пальцы под край плиты.

Та была слишком тяжелой для слабой женщины, но мысль о пропадающей колбасе придала Рюмке сил. Сбегав на помойку, она вытянула из кучи строительного мусора пару крепких досок, дырявое эмалированное ведро и с помощью этого минимального снаряжения доказала, что Архимед не преувеличивал значение точки опоры. Доска, положенная на перевернутое ведро, сработала как рычаг. С натужным кряканьем Рюмка вновь подняла самопадающую плиту и сразу же полезла в темную яму, чтобы без промедления воссоединиться с возлюбленной колбасой.

Та была на месте, только мешок почему-то разорвался и аппетитно пахнущие колбасные кольца из него высыпались. Зато, подбирая их, Рюмка нашла между трубами прекрасную новую шапочку, по молодежной моде сшитую из вельвета в яркую шотландскую клетку редкой для традиционных кельтских нарядов бежево-розовой расцветки. Обрадовавшись еще одному неожиданному пополнению своего стремительно растущего гардероба, она натянула кепку до ушей и вплотную взялась за колбасу. Приметная бежево-розовая голова торчала из ямы, как люминесцентная садовая лампа.

Пережитое волнение и тяжкий физический труд пробудили задремавшее было чувство голода, и Рюмка тут же, в яме, позавтракала во второй раз. Сантиметр за сантиметром поглощая колбасу, она расслабленно улыбалась и жмурилась, как разомлевшая кошка.

Тем временем невидимая в условиях дневного света путеводная звезда бездомной бродяжки со стоном сорвалась с небес и стремительно полетела вниз. Белую полосу непутевой жизни Риммы Кондачковой накрыла черная полоса смерти. В тот момент, когда на ее голову опустилась тяжелая доска, она жевала «Домашнюю полукопченую» и умерла с улыбкой на губах.

…Закончив разговор с Денисом, я повесила трубку, но отойти от аппарата не спешила. Вспомнив инструкцию по эксплуатации чудо-телефона, тезисно изложенную Зямой, я старательно помассировала холку нашему новому коммуникационному слизню. В благодарность за проявленную заботу чудище выдало мне список зарегистрированных им звонков. Я изучила его с повышенным вниманием.