Статуя сексуальной свободы

   – Сам дал или под нажимом? – спросила я, потому что в детективах не раз читала о том, как убедительны могут быть сотрудники органов дознания. Зря, что ли, резиновую милицейскую дубинку в народе прозвали «аргумент»!

   Капитан Кулебякин поморщился, но врать не стал:

   – Если честно, улики против этого парня только косвенные, но других подозреваемых нет, так что пришлось ему повиниться. Все равно ведь посадят, а чистосердечное признание хотя бы смягчит вину.

   – Неужели совсем не нашлось других подозреваемых? – удивилась я. – Столько народу в бассейне было!

   – Из прочего народа больше всех на роль убийцы годилась твоя матушка, но у нее не имелось никакого мотива.

   – А у любовника Петрачковой мотив был?

   Милый слегка пожал плечами и неожиданно разговорился, ударился в философские рассуждения:

   – Знаешь ведь, говорят, что от любви до ненависти один шаг. Это и мировая литература доказывает, верно? Арбенин и Нина, Отелло и Дездемона… Тесные отношения всегда чреваты конфликтами, а тут не просто близость была, а самый настоящий адюльтер.

   – Вижу, классиков ты читал, но невнимательно, – усмехнулась я. – Арбенин с Ниной были супругами, как и Отелло с Дездемоной. А в случае с Петрачковой в роли убийцы выступает не муж, а любовник, это все-таки совсем другой коленкор.

   – Да будь Петрачков нормальным мужиком, он сам убил бы эту шалаву! Жена-вертихвостка шляется черт знает где, а он сидит себе дома и думает исключительно о прекрасном! – Денис пренебрежительно фыркнул. – Бетховен, блин!

   – Почему – Бетховен? – не поняла я. – Что, Петрачков тоже глухой?

   – Нет, но он тоже композитор, – Кулебякин снова фыркнул. Чувствовалось, что особого уважения к авторам музыкальных произведений он не испытывает. – Сочиняет песни. Вот уж дурацкое занятие!

   – Что-то я не слышала никаких песен на музыку композитора Петрачкова, – призналась я.

   – Зато соседи его часто слышат! – ухмыльнулся Денис. – Я так понял, композитор Петрачков неважный, никто другой его песен не поет, зато сам он горланит их днем и ночью, аккомпанируя себе на гитаре. Вот и в тот день, когда его жену убили, тоже распевал как соловей. Его, между прочим, счастье: получил алиби!

   – А ты говоришь – дурацкое занятие! – заметила я.

   Блаженного рогоносца Петрачкова было жалко.

   За разговором мы не заметили, как подъехали к дому. Денис позвонил на работу, предупредил, что опоздает, и отправился мыть, кормить и лелеять своего вновь обретенного четвероногого друга. Я пообещала, что загляну к ним позже, и пошла домой – слоняться вблизи телефона, ожидая звонка Макса Смеловского. Он все не звонил, я устала фланировать по коридору, спотыкаясь об обувь домочадцев, и от нечего делать села за компьютер. Залезла в Интернет, поискала по сусекам композитора Петрачкова и – что бы вы думали? – нашла!

   Полное имя данного малоизвестного деятеля музыкального искусства было Петр Петрович Петрачков, что звучало, как мне показалось, претенциозно. Однако на данный момент ни на родине молодого композитора, ни в чуждых пределах его творчество не получило ни признания, ни даже широкого распространения. Единственная ссылка, которую я смогла найти, привела меня на сайт конкурса молодых исполнителей и композиторов «Златые струны», где П.П. Петрачков оставил заявку на участие. К сожалению, возможности ознакомиться с работами конкурсантов в режиме «он-лайн» организаторы мероприятия не предусмотрели. Мне лично было бы интересно узнать, что представляет собой двухчасовое произведение П.П. Петрачкова с затейливым названием «Аудиоцикл «Распрекрасная дама», камерный мономюзикл с авторским вокалом». Опять же, было бы интересно составить себе какое-то представление о вдохновлявшей композитора распрекрасной даме. Я подозревала, что в этой почетной роли выступила супруга музыканта Мария Андреевна. Кто же еще? Ведь бедолага Петрачков сиднем сидел дома, страстно обнимая гитару, пока другие мужчины столь же пылко обнимали его жену.

   Смеловский позвонил ближе к обеду. Он сообщил, что раздобыл интересующую меня информацию, и, услышав, как я обрадовалась, поднял ставки и потребовал в благодарность за помощь подарить верному рыцарю романтический ужин. В этот момент я готова была подарить верному рыцарю что угодно, хоть Луну с неба (при условии самовывоза, конечно). Я гарантировала затребованный ужин, Макс назвал имя, и мой внутренний голос сразу же вылез с претензией:

   – Ты должна была догадаться!

   – Я ожидала чего-то в этом роде, – оправдываясь, сказала я.

   А Трошкина, когда я поделилась с ней сенсационными сведениями, наоборот, вскричала:

   – Вот это да! Такого поворота я не ожидала!

   Номер того мобильника, который я в одном троллейбусе нашла, а в другом утратила, принадлежал не кому-нибудь, а нашей погибшей русалке – Марии Андреевне Петрачковой!

   Минут через пятнадцать после звонка Макса позвонила Катя. Она проникновенно спросила:

   – Инка, у тебя совесть есть? – и, не дождавшись моего ответа, резюмировала сама: – Ах, да ведь ты не знаешь, что это такое!