Ставка - измена Родине

…Когда она рассказала о своих утренних переживаниях Мозеру, тот посоветовал ей возвращаться домой на авто. Пояснил:

«С точки зрения обывателя, вступать женщине в интимные отношения с мужчинами за деньги — творить зло. А зло надо прятать… Так что, девочка, как бы мало ты ни заработала за ночь, — домой надо добираться на такси, держась подальше от завистливых глаз… А то еще, не дай Бог, сглазят!»

ПОХОТЛИВЫЙ СКРЯГА

Через некоторое время чередой пошли секс-знакомства со знаменитостями. Общение с ними внушили Гретхен уверенность в правильности избранного пути. Она начала подумывать, что рождена для чего-то возвышенного.

Звезды кино и эстрады, известные не только в Западной Европе, но и за океаном, принимали ее как представительницу избранного общества.

В этом была заслуга не столько самой Рицлер, сколько сначала Мозера, а затем Шелленберга. Они из кожи лезли вон, чтобы подать свою «подопечную» в лучшем виде. Цели у них были разные: Мозер стремился «срубить» побольше деньжат, Шелленберг — добыть ценную информацию и выявить в богемной среде потенциального агента.

…Первым в «секс-гербарии» Рицлер стал Жан Алекси Мон-корже, выступавший в музыкальных ревю и опереттах под именем Жана Габена. С ним Гретхен познакомилась в 1934 г. в Вене на съемках фильма «Мари Шапделен», где ей при содействии Мозера дали роль провинциальной нищей красавицы. Габен только начал восхождение к вершине Олимпа славы, но уже мнил себя «гением экрана».

Шестнадцатилетняя девушка с первого же взгляда была покорена непреодолимым личным обаянием Габена. Магическая сила его харизмы сработала безотказно. Сердце и ноги Гретхен распахнулись сами собой навстречу его красноречию….

* * *

Габен привез девушку в гостиницу на окраине Вены. Номер был грязный, с потолка свисали струпья то ли пуха, то ли многомесячной пыли. На полу валялись пустые бутылки из-под граппы — дешевой итальянской виноградной водки, по столу деловито сновали тараканы…

«Не гостиница, а ночлежка для нищих!» — гримаса отвращения исказила лицо Гретхен, которая привыкла ублажать знаменитых клиентов в роскошных апартаментах.

Габен, заметив ее реакцию, пояснил, что поселился в этой гостинице, чтобы избегать встреч с надоедливыми поклонницами и репортерами светской хроники, а вообще-то жить здесь вполне сносно, потому что в других номерах расселен персонал, в задачу которого входит техническое обеспечение съемок.

Гретхен поняла, что этим объяснением Габен пытается скрыть свою скаредность, но промолчала и лишь недоуменно пожала плечами, — у каждой знаменитости свои причуды.

Как оказалось, это было только начало.

Из колченогого буфета Габен извлек початую бутылку граппы, наполнил доверху стакан и подал его Гретхен. Себе же налил рюмку «Camus» и, развалившись в кресле, предложил выпить на брудершафт.

Продолжавшая стоять посреди комнаты Гретхен — актер не предложил ей даже присесть — от такой беспардонности чуть было не выплеснула водку в лицо невеже-нарциссу, но вовремя вспомнила наставления Мозера: «клиент всегда прав».

Изобразив на лице улыбку, Гретхен приблизилась к актеру.

— А что ты стоишь, деточка? Садись ко мне на колени! Выпьем, поговорим, а потом займемся любовью…

И Габен стал рассказывать о своих интимных отношениях со знаменитыми актрисами. С Марлен Дитрих, когда она еще выступала под своим настоящим именем — Мария Магдалена фон Лош. С юной Вивьен Ли и Гретой Густафсон, ставшей впоследствии Гретой Гарбо…

…Сделав пару глотков, Габен вдруг умолк, заметив, с каким отвращением слушает его откровения Гретхен.

— Ну да ладно, девочка, оставим в покое иноземный секс — займемся родным… У нас ведь он называется «любовью», не так ли?

В дальнейшем Гретхен узнала, что была не единственной любовницей Габена во время его короткого пребывания в Вене. Француз был убежден, что уже самим предложением провести с ним ночь он осчастливливал намеченных им к соитию женщин, независимо от их возраста и социального положения.

Рицлер буквально упивалась тайным злорадством, наблюдая, как жертвами гипнотического обаяния, чрезвычайной самоуверенности и душевной наглости Габена становились звезды европейского экрана. В конце концов она поняла, что именно на этих качествах он построил свой имидж беспроигрышного сердцееда.

Вместе с тем Гретхен отметила, что в сравнении с ее последующими любовниками из мира артистической богемы Габен был чрезвычайно скуп — чего стоила одна гостиница, где ей довелось побывать! А уж; о деньгах за любовные утехи ему лучше было не говорить. Мозеру он устроил грандиозный скандал, едва тот заикнулся о денежной компенсации за проведенную ночь с его «подопечной». Габен пригрозил отказаться от роли и уехать в Париж, если Мозер посмеет настаивать. Начинающий актер уже тогда мнил себя звездой мирового масштаба, считая, что не он, а любовницы должны платить ему.

— Если за любовь я должен платить, — кричал он, театрально заламывая руки, — то какая ж, к черту, это любовь?!