Ставка на любовь

— Сюда! Я здесь! — раздался женский вопль, заслышав который собиравшаяся извиниться перед возмущенным котом Лаки не стала тратить на это ни секунды. Чтобы кот не воспользовался моментом и не сбежал на улицу, она все же закрыла за собой окно, поскольку ей совсем не хотелось потом, после оказания помощи, бегать по окрестностям в поисках пропавшего по ее вине кота.

Потом она быстрым шагом двинулась из кухни в другие комнаты, ориентируясь на периодически раздававшиеся крики о помощи. В доме царил полумрак из-за бархатных портьер с блестящей черной бахромой. Они были изрядно выцветшими, но все еще производили внушительное впечатление.

— О Боже!

Это было все, что она смогла вымолвить, увидев на полу распростертое тело старой женщины, придавленное огромным и, судя по всему, тяжелым креслом с мягкой обивкой.

Не теряя времени. Лаки с грохотом откинула кресло в сторону. Она ожидала увидеть под ним кровь и переломанные кости, но вместо этого перед ее глазами предстали черное перьевое боа, намотанное на шее старухи, и заляпанный жирными пятнами желтый атласный халат. Встав на колени рядом с пострадавшей. Лаки осторожно приподняла ее голову обеими руками, оглядываясь по сторонам в поисках телефонного аппарата, чтобы вызвать «скорую помощь»,

— Я упала…

Лаки с облегчением вздохнула, услышав эти слова, и не могла скрыть улыбки, видя, как старушка стала довольно бодро подниматься с пола.

— Позвольте мне помочь вам, — торопливо произнесла Лаки, стараясь не глядеть на выкрашенные в невероятно рыжий цвет жидкие волосы, обрамлявшие лицо, по которому невозможно было определить возраст — так много на нем было косметики.

— Конечно, деточка, помоги, да поскорее. Я провалялась под этим чертовым креслом почти четыре часа. Ты явилась вовремя. Еще немного, и я бы обмочила трусики, чего не делала с четырехлетнего возраста, — забормотала старуха. — Да, я очень стара, но все-таки слежу за собой… Впрочем, мир катится ко всем чертям. Война все изменила…

Лаки не стала спорить с ней, тем более спрашивать, какую именно войну та имела в виду. Девушка была слишком занята, помогая старушке добраться до туалета.

Спустя несколько минут старушка появилась оттуда с сияющей улыбкой на лице, которая делала ее намного моложе.

— Как мало надо человеку для счастья, — пробормотала она и внезапно уставилась на Лаки так, словно только что увидела ее.

— Я тебя знаю! Ты недавно сняла квартиру в моем доме.

У Лаки даже рот раскрылся от удивления.

— Так вы моя квартирная хозяйка? А я думала, что…

— Ну да! — недовольно фыркнула старушка. — Я заключила договор с риэлторской конторой, потому что терпеть не могу возиться с арендаторами, отвечая на их бесконечные вопросы и, в свою очередь, задавая им свои… Меня зовут Люсиль Ламон.

Это имя было произнесено старушкой так, словно Лаки должна была его хорошо знать. Заметив выжидательный взгляд своей квартирной хозяйки, она замялась, не зная, как быть. Это имя совершенно ничего ей не говорило. Ее невежество явно огорчило старушку.

Пожав плечами, она мысленно приписала недостаточное почтение к ней со стороны Лаки ее юному возрасту и побрела в гостиную, чтобы оценить степень повреждения упавшего на нее кресла.

— А меня зовут… — робко начала Лаки.

— Я знаю, как ты себя называешь. Но такого имени просто не может быть! Как это может быть — «удачливая, везучая»? Как тебя зовут по-настоящему, детка?

Лаки замерла на месте — на нее внезапно накатила волна горьких и унизительных воспоминаний о детстве.

— Это и есть мое настоящее имя, — твердо произнесла она.

Прожив на свете восемьдесят четыре года, Люсиль Ламон научилась понимать чужую боль, но из-за своего значительного возраста не считала нужным извиняться за невольно причиненную обиду.

— Понятно. Не обращай внимания, детка, все старики страшно глупы. Садись, я еще не успела поблагодарить тебя за спасение. Итак, спасибо, что ты меня спасла!

— Это не совсем так, — улыбнулась Лаки. — Вы сами себя спасли.

Тут она спохватилась, что не задала старушке важный вопрос о ее самочувствии.

— Но почему вы упали? У вас закружилась голова? У вас что-нибудь болит? Может, все-таки вызвать…

— Это все из-за чертова кота! Он прыгнул на мою любимую бельгийскую кружевную накидку. Проклятый Люцифер! Он отлично знает, что ему это строго-настрого запрещено, но делает это, чтобы позлить меня!

— Куда он прыгнул? — переспросила Лаки, не вполне понимая старушку.

Та возмущенно закатила глаза, обведенные ярко-синими тенями в стиле Клеопатры.

— Вот это, — сказала она, поднимая с пола и торжественно возлагая на подлокотник кресла лоскут тонкого кружева, — полагается класть на другую мебель… под голову или под руки, понятно? Я замахнулась на кота, чтобы прогнать бестию, и потеряла равновесие. Вместо кота я ухватилась за спинку кресла, и оно повалилось на меня!

Лаки понимающе кивнула, изо всех сил стараясь сдержать улыбку, которую не могли не вызывать слова старушки.

— Вы уверены, что не получили никакой травмы? — спросила она, вспомнив, что та лежала под креслом четыре часа. — Неужели у вас ничего не болит?