Ставка на невинность (СИ)

Мы спускаемся в гробовом молчании под сердитое сопение Германа. Когда он подводит меня к своей тачке, я от зависти готова удавиться. Вот ровно такую я себе и хочу взять. Дорого, блин. Мне если только бэушную… Но мечтать-то не вредно!

Гера перехватывает мой взгляд на машину и понимающе усмехается. По его серым глазам вижу, что он приходит к какому-то выводу, скорее всего, не в мою пользу.

Прекрасно. Мне того и надо.

Ну и точно.

Стоит нам усесться, как этот тип, заводя машину, задает мне вопрос:

— Сколько ты хочешь, чтобы от меня отстать?

Глава 3. Крах надежд и провал переговоров

Алка давится от смеха.

— А ты чего?

— Да я еле успеваю себя тормознуть, чтобы не сказать: «Тачки будет достаточно», — продолжаю я возмущаться.

Со старушечьим кряхтением пересаживаюсь с жесткого стула на мягкое кресло.

— Левина, ну скажи: «Абырвалг!», и я буду звать тебя мадам Шарикова, — вытирает слезы бессердечная подруга.

Я с чувством показываю ей язык.

— Ладно, дальше давай, — всхлипывает она. — Я ни в жизнь не поверю, что ты промолчала.

— Да… Артистизм меня однажды погубит… Или говенный характер. Это как посмотреть. Казалось бы, вот он шанс прекратить спектакль прямо сейчас, но Герман так меня взбесил, что я не могла просто взять и прекратить мотать ему нервы.

Пока я таращусь на него, пытаясь подобрать слова, чтобы подоходчивее объяснить свое мнение о нем, Герман продолжает, переходя на невежливое «ты» без моего согласия:

— Давай договоримся, Инна. Я тебе — сережки с блестящими камушками, а ты перестаешь подлизываться к моей матери. Все равно у тебя ничего не выйдет, только время зря потеряешь и врага в моем лице наживешь. Ну что? По рукам?

Охренеть!

— Почему это не выйдет? — елейно спрашиваю я, хотя сама мечтаю от него избавиться и больше никогда не видеть. — Кажется, вашей маме я действительно понравилась. И вообще, меня зовут Яна.

— Яна, Аня, Инна… Какая разница? — жестко обрывает Герман. — Ты себя в зеркало видела? Никакие розовые трусы и чулочки тебе уже не помогут, до них просто не дойдет очередь. И духи пора выбирать по возрасту.

И тем не менее, розовенькое ты, гад глазастый, углядел, чулочки заметил и духи унюхал. Кобелюка!

— Вы можете не переживать на мой счет, я согласилась прийти только потому, что меня очень просили. Вы вообще не в моем вкусе!

— Это просто прекрасно! Музыка для моих ушей! Не то, что твой мерзкий вокал! Репертуар тоже рекомендую сменить! Это от меня добрый совет, если ты надеешься хоть кому-то показать, что у тебя под юбкой. Но из чувства врожденного любопытства позволь узнать: а кто в твоем вкусе? Троцкий?

Алка рыдает, уронив голову на руки.

— Нашла коса на камень. Язва против заразы. Чудо, что не подрались, — завывает она. — И что? Ты сжалилась и не дала помереть мужику от любопытства?

— Разумеется, я — стерва, а не изверг! Он же должен знать, к чему стремиться!

— Настоящий мужчина! Джентльмен, уважающий прекрасную душу и не обращающий внимание на внешность! — пафосно объявляю я.

— Унылый нищеброд, которому не светит приличная баба, — переводит на русский Герман. — Самое то для тебя. Достойный кандидат на заплесневелую девственность.

Ах, да. Я же что-то плела про невинность. Он серьезно решил, что я мужика не нюхала.