Стеклянное лицо

Неверфелл вся обратилась в слух. Она знала, что каждый создатель Лиц нанимает нескольких девочек, на которых демонстрирует Лица потенциальным заказчикам. Девочек называют Глиняными потому, что их лицевые мышцы специально натренированы и оттого податливы, как глина или мастика. Самые удачливые потом тоже становятся создателями Лиц.

Но что самое важное, обе девочки знакомы с мадам Аппелин. Вдруг они помогут Неверфелл, покажут, где ее найти? Но тогда придется с ними заговорить.

Обмирая от страха, Неверфелл подкралась совсем близко к повозке. Она пыталась придумать какую-нибудь жизнерадостную фразу, которая их успокоила бы, но в голове царил хаос. Вскоре она смогла различить очертания девичьих голов на фоне слабого света лампы, длинную, изящную алебастровую шею старшей девочки и локоны Боркас. В полумраке подруги казались хрупкими ангелами.

– Прекрати трястись. – Старшая девочка демонстрировала теплую и уверенную улыбку, и в ее голосе звучали доброта и здравый смысл. – Тебе не о чем беспокоиться. Даже не надо принимать никаких решений. Я все за тебя сделаю. И всегда буду заботиться о тебе.

Эта сестринская забота внушила Неверфелл надежду. Ее беззащитное сердце изо всех сил устремилось навстречу девочкам, таким аккуратным и рассудительным. Может быть, все еще уладится. Она поговорит с ними, они же добрые. Они станут ее друзьями. Конечно, они еще ничего не знают, но если она пойдет за ними, будет их слушать, узнает их склонности, привычки и секреты, если заговорит с ними, они ее полюбят…

Поток взволнованных мыслей был нарушен внезапной переменой в настроении Боркас.

– Зуэль! Что это? – Ее голос исказился от страха.

– Что?

«Меня услышали? Увидели?»

– Я… я чувствую какой-то запах.

– Что? Погоди… да, я тоже. Пахнет чем-то испорченным… или… сыром?

Неверфелл удивленно втянула носом воздух. По ее мнению, этот туннель пах чем угодно, только не сыром. Но тут на нее снизошло понимание.

– Боркас… – Впервые голос старшей девочки утратил уверенные нотки. – Да… кажется, ты права. За нами что-то идет. Я слышала… Слышала шарканье.

«Скорее! Надо фыркнуть, словно я лошадь!»

Неверфелл понятия не имела, какие звуки издает лошадь. Поднатужившись, она издала нечто среднее между зевком и хрипом, эхом разнесшееся по туннелю. Девочки завопили. Мальчик, сохраняя удивительное присутствие духа, бросил камешек за повозку, разбудив огромную лампу-ловушку прямо за Неверфелл. Ловушка раздраженно вспыхнула, яростно щелкая тонкими зубами в поисках добычи. На полу обозначилась зыбкая тень Неверфелл.

– Смотри!

– У него нет лица!

– А-а-а! Красные черви вместо волос!

Пони и тележка понеслись с невероятной скоростью, лампа со стуком колотилась о посох.

– Постойте! Пожалуйста! Не бросайте меня! – Маска заглушила слова, и без того едва слышные на фоне воплей и стука копыт. Неверфелл бросилась бежать, спотыкаясь о камни, царапавшие ей ноги. Девочки обернулись, держась руками за край повозки и вопя от ужаса при виде преследующего их безликого чудовища. На лице Зуэль угадывались остатки улыбки, и Боркас не до конца утратила свое тренировочное выражение. Потрясение было настолько велико, что они забыли сменить Лица.

Неверфелл попыталась схватиться за край повозки и запрыгнуть в багажную тележку, но почувствовала удар в шею. Это Зуэль, схватив кнут не тем концом и размахивая им, угодила ручкой Неверфелл по шее. От неожиданности и боли Неверфелл разжала пальцы, споткнулась и упала на землю, ударившись подбородком. Ей оставалось только наблюдать, как повозка уезжает и свет гаснет вдали…

– Пожалуйста… пожалуйста, не бросайте меня…

Когда повозка скрылась, разбуженная ловушка решила, что еда ушла, и медленно погасла. Сомкнулся мрак, и капающая вода заглушила всхлипывания одинокой фигурки в маске. Великое Снаружи, царившее в мыслях Неверфелл, заметило ее и оценило. Увидело ее стремления. Но в ужасе закричало и убежало от нее.

Шея болела, но еще больнее было от воспоминания о том, как заботливая Зуэль ударила ее кнутом. Поморщившись, Неверфелл встала и ощупала свои ушибы и порезы. Продолжая всхлипывать, похромала следом за тележкой. Несмотря на все прошлые неудачи, Неверфелл так и не научилась сразу смиряться с отказом. Кроме всего прочего, ей надо вернуть кролика.

Через несколько минут ее настойчивость была вознаграждена. Раздался оглушительный треск.

Неверфелл понеслась на шум так быстро, насколько позволяли израненные ноги и темнота. Заглянув за поворот, она наконец увидела путников и поняла причину треска.

Повозка не просто так ехала медленно и осторожно. По всему коридору валялись камни разной величины, в полу то и дело попадались ямы, подстерегавшие неосторожное колесо. По тому, как накренилась повозка, стало ясно: во время отчаянного бегства левое колесо угодило именно в такую яму.