Стеклянные крылья

– Минуту или две… Обычно Макс быстро приходит в себя, но сегодня… девушка-ангел, что спрыгнула с крыши… Кажется, они были знакомы. Вы сказали, мой сын может умереть?

– Единственное место, где ангелы чувствуют себя хорошо, это внутренний мир. Сейчас ваш сын находится внутри самого себя, погружение произошло настолько быстро, что он, судя по всему, вас не слышит. Это как с тонущим кораблём. Сильное течение затягивает всех, кто оказался поблизости, в свои водные чертоги. Девушка много значила для вашего сына?

– Я… Я не знаю. Он действительно много говорил о Герде, но… – Клара всегда слушала сына вполуха, и поэтому густо покраснела. – Я просто хочу, чтобы мой сын вернулся.

Макс упал на пол. Его безжизненные глаза уставились в потолок, руки, сжатые в кулаки, побелели, кровь – или что там у него внутри – отхлынула от конечностей. Женщина всхлипнула и положила липкую голову сына на колени.

– Что же это, если не кровь? – прошептала она. – На вид похоже на зелёную слизь.

– Ваш мальчик погрузился в собственный внутренний мир, – терпеливо объяснил доктор. – То, что составляет его сущность, вытесняет краски сознания. Глубина зависит от количества субстанции.

Клара осмотрелась. Жидкости оказалось так много, что на досках образовались лужицы.

– Понятно, кажется, дело плохо, – правильно истолковал молчание доктор. – Скорее всего, ваш сын не сможет сам вернуться обратно. Мне очень жаль.

Эти слова лишили Клару дара речи. Весь прогресс в медицине не помог её сыну стать таким же мальчиком, как все остальные. Она почувствовала нехватку кислорода. Дыхание участилось, столько слов рвалось наружу: ругательства, мольба и просто дикий животный крик.

– Может быть, так будет лучше, – осторожно заметил Вавилов. – Сейчас Макс находится там, где ему хорошо. Он сам и не поймёт, что умер. Всё произойдёт очень плавно. Я могу гарантировать, так оно и будет.

И тут Клара издала протяжный вопль отчаяния и расплакалась от обиды, но слёзы почти сразу уступили место злости: как человек, который ни разу не видел Макса, может определять его судьбу и говорить, как будет лучше?!

– Должен быть способ, – прорычала женщина в трубку. – Любой способ его вернуть!

Молчание на другом конце – такое гнетущее и пугающее, – тишина, что давила жёстким каблуком надежду, била прямо в солнечное сплетение. Клара убрала чёлку со лба Макса, обхватила пальцы мальчика, чтобы немного согреть, но жизнь медленно уходила из его тела.

– Способ есть. Но, Клара, я хочу вас предупредить. В случае неудачи вы оба погибнете. Если не сможете вырвать его из цепей собственного сознания или не найдёте выход обратно, то останетесь там навечно. Но даже если вы согласитесь, есть большая вероятность, что ваш сын уже не контролирует собственный мир и не сможет впустить к себе.

– Что нужно делать?

Доктор вздохнул.

– Соберите кровь вашего сына, зелёную субстанцию, и подойдите к зеркалу, которое помнит его отражение. Нужно обмазать поверхность, не пропуская ни единого участка. А потом ждите. Если отражение мальчика ещё свежо и вспомнит запах собственного мира, то оно обязательно вернётся. Как только увидите Макса, хватайте за руку.

От испуга Клара выронила трубку на пол. Не хватало только вмешиваться в жизнь зеркал. Такие вещи не к добру.

– Клара, Клара. Вы ещё там? Я рад, что вы отказались. Поверьте, в страхе нет ничего постыдного. Думаю, Макс не хотел бы, чтобы вы рисковали собственной жизнью ради него. Поймите, это очень опасно. На запах такой крови могут придти много отражений!

Но женщина обмакнула пальцы в холодноватую субстанцию, затем осторожно положила голову сына на пол. Зеркало в его комнате подойдёт как нельзя лучше. Пальцы дрожали, стали неподатливыми, но Клара закусила губу и обмазала поверхность. А потом спряталась за кроватью. На письменном столе лежала старая игрушка Макса – Клим. Женщина схватила его и прижала к груди. Долго ждать не пришлось.

Вскоре на зеркало упала тень – показалась немолодая женщина с красными от усталости глазами и глубокими морщинами у рта. Клара зажала рот, чтобы не закричать. Сейчас она смотрела на собственное отражение, оторванное от тела. "Уходи, уходи", – молилась женщина.

На место одному отражению пришло другое. В комнате тут же стало на несколько градусов холоднее. Клара выглянула из-за укрытия. На этот раз она увидела Макса. Мальчик обводил комнату грустным взглядом. "Мама", – произнёс он одними губами. Конечно, у него не было лёгких, чтобы набрать воздуха и голосовых связок, чтобы говорить.

И если ранее Клара ещё сомневалась, то в ту секунду её материнское сердце отозвалось. С тех пор, как Макса в первый раз положили ей на руки в роддоме, сердца их бились в унисон. Но потом что-то случилось, гармония нарушилась, и кто же первым вышел из строя не ясно. Но тогда женщина увидела отражение боли собственного ребёнка и совершенно забыла о страхе.