Стена у моря

Улица, на которой находился бар, была довольно людной даже в предрассветное время: здесь располагалось множество ночных заведений, заманивающих посетителей неоновыми вывесками. Во всех уголках ощущалось безудержное веселье и беззаботная радость, легко передававшаяся по воздуху вновь прибывшим. Пром, и без того разгоряченный, буквально пропитался бесшабашной атмосферой улочки и потому шел, окрыленный счастьем, с легкой улыбкой на лице. В такие моменты он чувствовал себя совершенно свободным – казалось, дай ему крылья и он взлетит, воспарит над городом. Его не волновали ни Стена, ни опасности, таящиеся за ней: все это было так далеко и нисколько не касалось его жизни, ведь она была здесь, а не где-то там. Заботливо укутанная от тревог, тщательно оберегаемая, она доставляла ему удовольствие и наслаждение. Можно ли было мечтать о большем? Разумеется, нет, подсказывал здравый смысл, и все же порой Пром ощущал в сердце щемящую тоску по чему-то еще. Боец не смог бы и сам сформулировать по чему именно – он знал лишь то, что жажда приключений, кидавшая его в авантюры вроде сегодняшней, рождалась как раз из этого потаенного чувства.

2

На следующий день Пром, как обычно, встал по будильнику и быстро собрался на службу. Четкими движениями, не требующими ни малейших усилий, охранник оделся, взял рюкзак, проверил, все ли на месте, и покинул жилище. Выйдя из дома, он по привычке отправился по проторенной дорожке, однако на полпути остановился как вкопанный, разом вспомнив, что натворил не далее как вчера и о наказании за проступок.

– Ладно, куда мне надо? – вслух задал он вопрос и стал рыться в карманах в поисках записки, полученной прошлой ночью на проходной.

Бумага обнаружилась в нагрудном кармане, она гласила, что рядовому предстоит отправиться для прохождения службы в сектор А, где ему надлежит вручить документ начальнику третьей дневной смены Цистерио. Еще раз перечитав приказ, Пром положил бумагу обратно и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел в противоположном направлении.

Через полчаса он входил через пропускной пункт нового для него сектора А. Сразу за проходной его уже ждал мужчина лет пятидесяти, седой, с многодневной щетиной. Он поднялся навстречу вошедшему, в котором сразу угадал новичка, и поздоровался.

– Начальник третьей дневной смены Доминик Цистерио. Вы, я полагаю, Пром Тей?

– Все верно, сэр. Прибыл для отбывания наказания, – доложил солдат без предисловий.

Новый знакомый оценивающе оглядел бойца с ног до головы и только тогда спросил:

– Значит, вы защищаете побережье?..

– Именно.

– Говорят, вчера ночью там творилось что-то жуткое. Вы были на Стене в той смене?

– Да, был, – безыскусно ответил Тей, не видя в этом повода для гордости.

Заметив неразговорчивость собеседника, Доминик решил прекратить расспросы, однако все же поинтересовался, из-за чего Пром оказался в его секторе.

– Видите ли, сэр, – нехотя произнес тот, – я проявил инициативу, которую мое командование расценило как грубое нарушение устава. По крайней мере, так утверждал мой непосредственный начальник… Несмотря на это, комендант избрал весьма мягкую меру, сослав, то есть отправив, – поправился мгновенно Тей, заметив проскользнувшее по лицу местного старожила недовольство, – меня сюда.

Этой оговоркой Тей выдал давно зародившееся разделение между охраной побережья и сухопутной границы, считавшейся, в общем-то, спокойной. И действительно, смотря на умудренного годами представителя сектора А, Пром чувствовал, что в этом общепринятом мнении есть доля правды. Впрочем, он тут же пообещал себе держать язык за зубами, дабы в короткий срок не наломать дров.

– Что ж, – вышел из возникшего затруднения Доминик, – добро пожаловать, мистер Тей. Насколько я понимаю, – он указал на объемный рюкзак за плечами рядового, – вы готовы заступить на дежурство?

– В любую минуту, – подтвердил мужчина.

– Очень хорошо. В таком случае не будем терять время и поднимемся наверх.