Степан и муза

Туман всё больше и больше сгущался, и встревоженные родители поспешно стали уводить детвору по домам. Пай Натал остался один, болезненно шморгая носом и пританцовывая вокруг ели. Сырость и холод проникали под полы одежд и пронизывали трепещущие тела до костей. По звукам, доносившимся от рождественского древа, трудно было понять, то ли Пай Натал отбивает мелкую чечетку, то ли щелкает зубами от холода. Его тоненькие курточка и штаны, похоже, не очень-то согревали своего хозяина. Ватная борода и парик Пай Натала слиплись, и, казалось, насквозь пропитались влагой.

— И много, много радости детишкам принесла, — с ностальгической грустью произнес Степан, глядя на ёлку. — А я ведь уже и не помню, когда в последний раз получал рождественские подарки. Это было так давно, много-много лет тому назад. В нашей жизни так много проблем, забот, тяжкого труда и так мало радости и веселья! Похоже, в погоне за деньгами мы совершенно разучились беззаботно веселиться и наслаждаться маленькими радостями нашей жизни.

Тяжелый вздох, как порыв лютой зимней вьюги, согнул и ссутулил тело Степана. Голова его поникла, руки безвольно обвисли.

Пай Натал остановился, внимательно и сочувственно посмотрел на гиганта огромными живыми карими глазами. Он оттянул прикрепленный на тонких резиночках красный шарик, заменявший ему нос, и переместил его на лоб. Достав платок, Пай Натал высморкался и вытер свой мокрый нос, который по цвету и по размеру ничем не отличался от снятого шарика. Затем он вытащил из своей сумки тонкий красный воздушный шарик, надул его и ловко свернул в форме сердечка. Взгромоздив шарик-нос на прежнее место, Пай Натал важно подошел к Степану и, протянув ему эмблему любви, неожиданным для такого щупленького тела басом произнес:

— Digne-se aceitar um presente, meu amiginho[13]!

Гигант вздрогнул, медленно поднял голову, растеряно посмотрел в глаза Пай Наталу и дрожащими руками принял подарок. То ли капля дождя, то ли скупая слеза потекла по небритой щеке Степана. А Пай Натал, встав на цыпочки, дружески похлопал гиганта по плечу и добродушно пробубнил: «Tudo esta bem quando acaba em bem. Boa noite[14]

!»

Он лукаво подмигнул мне правым глазом, подхватил свою сумку, перебросил её через плечо, круто развернулся и скрылся в клубившемся тумане. Его гулкие быстрые шаги постепенно затихли в глубине надвигающейся ночи.