Степан Осипович Макаров

По традиции, главный командир перед самым уходом судов в дальнее плавание выходил на рейд, производил смотр эскадре и прощался с экипажем. На эскадре Штакельберга, полагая, что катер с адмиралом из-за большой волны не сможет выйти на рейд ранним утром, запросили штаб Макарова по семафору: не отменяется ли поход главного командира? Макарову такой вопрос, содержащий в замаскированной форме совет не выезжать, не понравился. Он отдал приказ: «форма — пальто». Это значило, что по случаю штормовой погоды разрешается офицерам быть во время визита адмирала не в парадной форме, а в пальто. К назначенному времени, в 8 часов утра, на Петровской пристани собрался в полном составе штаб Макарова. Среди собравшихся несколько пожилых тучных адмиралов пожимались от резкого ветра. На их лицах было написано недоумение и недовольство. Приехал Макаров, быстро прошел на пристань, наскоро поздоровался и, взглянув на прыгающие у сходней катера, сказал: «на этих не выгресть!» Адмиралы обрадовались. Кто-то предложил поход отменить, а эскадре послать прощальный сигнал: «желаю благополучного плавания». Сделав вид, что он этого предложения не слышал, Макаров отдает приказание подать ледокол № 2. Уже в гавани ледокол бросало на волне, когда же вышли за ворота, его стало так трепать, что в самом деле казалось, — благоразумнее послушаться адмиралов и вернуться обратно. Но опытный шкипер из отставных боцманов быстро выровнял пароход и повел его на Большой рейд к эскадре. С берега следили, как, зарываясь в волнах, вздымая тучи брызг и пены, ледокол смело пробирался вперед.

Покачиваясь, в полной готовности к отходу, на рейде стояли корабли. Ледокол подошел к крейсеру. Ступить на спущенный с подветренного борта трап не так-то легко. Ледокол подбрасывало волнами метра на два. Изловчившись, Макаров первым удачно прыгнул на сходни, но подошедшая волна накрыла его с головы до ног. За ним последовал начальник штаба, остальные не решились.

Приняв рапорт командира и вахтенного начальника, поздоровавшись с выстроившимися на шканцах офицерами, адмирал, — словно не замечая, что вода льет с него в три ручья, обошел вытянувшуюся длинным фронтом команду. Выхоленная, раздвоенная на две части борода его потеряла теперь все свое величие: смоченная, она скомкалась и сделалась похожей на паклю.

Но это лишь подняло его в глазах матросов.

— Не побоялся… Весь обмок, а проститься и пути счастливого нам пожелать приехал, — подумали все. Макаров обошел строй и поздоровался с экипажем.

Он говорил напутственную речь, но ветер в клочья рвал фразы и доносил до стоявших в строю лишь их обрывки и отдельные слова.

— Какова погода, а?.. Кронштадт-то на прощанье расходился!.. Да где ему против Артура!. То ли там еще увидите!.. Служи не за страх, а за совесть… Смотри, не подгадь!.. В добрый час!..

Матросы как будто позабыли устав.

— Рады стараться!.. Покорнейше благодарим!.. Так точно!.. — вразброд, нестройно неслось со всех сторон. Но вдруг, словно в каком-то стихийном порыве, заглушая свист ветра и плеск волн, грянули такое «ура!», что его слышно было на многих кораблях эскадры. Это было совсем другое: не только дисциплина, но и любовь.

Макаров улыбнулся, что-то шепнул командиру — повидимому, чтобы он не взыскал за неположенное уставом приветствие, попрощался с офицерами и быстро покинул крейсер.

Во время посещения других кораблей случилось маленькое происшествие. Ледокол ударило бортом о спущенный с корабля трап. Нижнюю часть трапа разнесло в щепки, и Макаров поднимался на палубу, рискуя упасть в воду. Обстоятельство это всего больше огорчило шкипера ледокола.

Пока Макаров производил смотр на корабле, один из оставшихся на ледоколе адмиралов отчитывал шкипера. «Эх ты, разиня! Еще с якоря сняться не успели, а уж повреждение и по твоей вине. Русский военный корабль придет за границу со сломанным трапом». Шкипер ждал теперь взыскания и от главного командира.

Но вот смотр эскадры окончен. Ледокол благополучно вошел в гавань и стал у Петровской пристани. Началась церемония отъезда главного командира. Садясь в экипаж, Макаров обращается к адъютанту: — А где же шкипер? Позвать его. — Тот является и стоит руки по швам, с виноватым видом. Строгое лицо адмирала вдруг озаряется приветливой улыбкой.

— Молодчина, дружище… выручил… Управлял лихо, спасибо тебе… — сказал Макаров и крепко пожал опешившему старику руку.

То, что Макаров в обращении со всеми людьми был прост и внимателен, создало ему необычайную популярность среди подчиненных нижних чинов и офицерской молодежи, но, одновременно, вызывало недовольство и иронические замечания в среде завидовавших ему бездарных чиновников адмиралтейства и офицеров-аристократов. Не нужно быть моряком, чтобы понять, какое впечатление на матросов уходящей в дальнее плавание эскадры и на старика-шкипера должны были произвести все действия Макарова в это бурное осеннее утро.