Степи Евразии в эпоху средневековья

Картография выделяет излюбленные орнаменты для того или иного района Центрального Предкавказья. Например, часто расположенные радиальные линии более характерны для восточных (Чечено-Ингушетия — 31,0 %, Северная Осетия — 26,6 %), чем западных районов (Кавказские Минеральные Воды — 13,1 %, Кабардино-Балкария — 7,1 %). Зеркала с ломаной линией на внешней стороне (или же звездой с восьмью концами и более) типичны для западных (в районе Кавказских Минеральных Вод их около 46 %), а зеркала со звездой, имеющей меньше семи лучей, — для восточных районов.

Некоторые зеркала имеют еще более узкий ареал: так, зеркала с орнаментом из завитков, выполненных выпуклыми точками, типичны только для комплексов у Дарьяльского ущелья и из Чечено-Ингушетии. На некоторых могильниках нет однотипных зеркал (например, в Мокрой Балке), в других случаях разнообразие рисунков сведено к минимуму: в Архоне больше половины зеркал украшено шестиконечной звездой.

Металлические амулеты своим разнообразием и массовостью (250 экз.) также являются специфической особенностью памятников аланской культуры. Они имеют лишь немного аналогий в одновременных им памятниках на территории Евразии, где их можно рассматривать как результат связей с Кавказом (рис. 64).

На территории Кавказа истоки металлических амулетов уходят в эпоху бронзы и раннего железа и можно проследить единую линию их развития до эпохи раннего средневековья, а подчас и почти до наших дней. Как правило, они оказываются неотъемлемой частью инвентаря женских погребений; исключение составляют лишь амулеты в виде всадников, найденные в мужских захоронениях.

Амулеты являются прекрасным датирующим материалом. В V в. нет металлических амулетов (очевидно, для этой цели использовались только бусы, а возможно, и зеркала). В VI–VII вв. выделяются два типа антропоморфных подвесок (рис. 64, 1, 10–12

), подвески (или фибулы) с птичьими головками по краю (с конца этого периода), крупные кольцевидные подвески с 9 и 11 утолщениями (рис. 64, 19, 28).

К VIII–IX вв. относится расцвет металлических амулетов, появляется несколько десятков типов солярных амулетов, амулетов-коней и всадников, оленей и козлов, человеческих фигурок, вписанных в кольцо, солярно-зооморфных и т. д. Почти нет типов, которые были бы характерны только для одного из вариантов аланской культуры, за исключением одного типа амулетов-всадников (рис. 64, 74, 91) (западный вариант), колесовидных крупных амулетов с четырьмя тяжами (рис. 64,

71), утолщениями и ушком (восточный вариант), колесовидных семилучевых амулетов с ушком (западный вариант) (рис. 64, 108) и без ушка (восточный) (рис. 64, 123–125

).

Но вместе с тем из этого обширного разнообразия в каждом из могильников имеется определенный (довольно ограниченный) набор. В могильниках, расположенных в 2–4 км. друг от друга, он может для одновременных комплексов не повторяться: например, в могильнике у бывшего подсобного хозяйства им. Луначарского найдены амулеты в виде оседланных коней или всадников (рис. 64, 74, 84), которых нет рядом в Мокрой Балке, а солярно-лунарные амулеты (рис. 64, 93, 103), широко представленные в Мокрой Балке ( 2/3 всех находок), полностью отсутствуют в одновременных могильниках, находящихся от могильника в Мокрой Балке в непосредственной близости, хотя в целом это один из наиболее распространенных типов амулетов.

Возможно, амулеты как-то связаны с родовой (или фратриальной) принадлежностью (например, род оленя, орла) или же местом в дружинной иерархии. В порядке гипотезы можно предположить, что поскольку у индоиранских племен культ коня тесно связан с царской властью, то амулет в виде взнузданного и оседланного коня или же всадника свидетельствует о принадлежности воина к царской дружине, нечто вроде гвардейского знака. Интересно, что к середине IX в. происходит резкое уменьшение разнообразия типов амулетов и их числа, в ряде случаев на смену металлическим амулетам приходят каменные шарики в оковке на цепочке, которые спорадически встречались и раньше, но наряду с другими типами.

Еще большую информацию о хронологии, локальных вариантах, направлении торговли, воинской иерархии и, следовательно, социально-экономических отношениях дают поясные наборы (рис. 60; 61). В эпоху переселения народов количество свешивающихся ремешков и поясных украшений (бляшек-накладок и небольших наконечников) и материал, из которого они изготовлены (золото, серебро, инкрустации драгоценными камнями или стеклом), имели определенную смысловую нагрузку [Феофилакт Симокатта, 1957, с. 139; L'aszl'o G., 1955, с. 181; Руденко С.И., 1962, с. 44–45; Ковалевская В.Б., 1969, с. 425–432; 1970, 144–145; Kovalevskaja V., 1970, с. 187–191]. Вместе с тем массовость поясных наборов (из могильников и коллекций только с территории Центрального Предкавказья происходит около 2 тыс. деталей поясов) позволяет использовать их в качестве отправных данных для датировок комплексов, из которых они происходят, и построения хронологических таблиц.