Степи Евразии в эпоху средневековья

Наибольшее основание для определения хронологических рамок аскизской культуры дают наблюдения над закономерностями развития предшествующих ей культур южносибирского средневековья [Кызласов Л.Р., 1969а, гл. IV]. На первом (малиновском) этапе в раннеаскизских комплексах можно встретить отдельные пережиточные формы предметов: наконечники стрел (рис. 33, 82–84), бронзовые бляхи тюхтятского типа (рис. 33, 59–61, 63; 74, 26

), двукольчатые удила с перпендикулярными кольцами и витыми, а чаще ложновитыми или гладкими звеньями (рис. 74, 19, 72). В то же время такие удила сочетаются с псалиями, скобы которых украшены у основания длинными гребнями. Цельнокованные стержневые псалии XI–XII вв. иногда имитируют эти гребни (рис. 74, 19). Упоровые удила — типичная деталь аскизского инвентаря. В некоторых случаях они имеют крюки соединения звеньев с расклепанными, накладывающимися на стержень звеньев концами, что является пережиточной формой соединения звеньев с помощью замкнутых колец (рис. 28, 19

). При изучении эпитафий начала аскизской культуры по типологическим связям личных тамг удается подчас установить и существовавшие родственные связи между отдельными носителями аскизской культуры и предшествующей тюхтятской культуры IX–X вв. (например, памятников Бай-Булун I и II) [Кызласов Л.Р., 1965а, рис. 5, 6, 7, приложение, 26, 31]. Да и сам обычай ставить стелы с эпитафиями, известный на первом этапе аскизской культуры, указывает на связь и последовательность этих культур.

Относительную хронологию второго (каменского) этапа также проиллюстрируем на примере удил. Общая тенденция к уплощению форм предметов привела в XIII–XIV вв. к созданию очень крупных пластинчатых псалиев. Оформление их нижних концов напоминает подобные сапожку окончания предшествующих типов (рис. 74, 26). Появились новые для аскизской культуры кольчатые и дисковидные псалии. Сочетающиеся с ними крюковые удила в ряде случаев имеют уже совершенно лишние здесь упоры на звеньях, восходящих к типичным формам XI–XII вв. (рис. 74, 3, 55

). Подробная типология инвентаря аскизской культуры играет большую роль при решении вопросов относительной датировки этапов также и в силу большого своеобразия этого инвентаря, практически лишающего возможности отыскать сколько-нибудь значительное число датирующих аналогий за пределами ареала культуры. Наиболее сложен в этом плане малиновский этап (конец X–XII в.). Исключением здесь являются, пожалуй, лишь наконечники стрел, во многом близкие по облику к одновременным сериям не только из Западной Сибири и Приуралья, но в значительной мере и из Восточной Европы. Хорошо подтверждают датировку этапа и привозные предметы. Например, бипирамидальные сердоликовые и фасетчатые хрустальные бусы, привозившиеся из Средней Азии, а также стеклянные бусины сирийского производства [Кызласов И.Л., 1977а]. Найдены в курганах и сунские монеты. Инвентарь каменского этапа (XIII–XIV вв.) представляет большие возможности для сравнений, несмотря на то что продолжает сохранять основные черты самобытности. В нем появляются характерные для эпохи в целом типы поясных блях (рис. 74, 41, 42, 69), Э-образных серег (рис. 74, 44), стремян (рис. 74, 1, 2, 58

), столовой серебряной посуды (рис. 74, 5, 6, 56, 57) и т. д. Датировка этапа хорошо подтверждается сосуществованием его памятников с древнемонгольскими городами на территории Тувы (могильник Межегейского городища) [Кызласов Л.Р., 1969а, с. 161–163]. Отдельные древнехакасские изделия встречаются в кипчакских погребениях XIII–XIV вв. в Прииртышье и даже на Дону, а также в прибайкальских могилах того же времени (Ильмовая Падь) [Арсланова Ф.X., 1970, табл. I, 4; Кызласов И.Л., 1978, 1979].

Сведения о древнехакасском государстве, управлявшемся династийным родом кыргыз, содержатся в трудах средневековых арабо- и персоязычных ученых X–XV вв. и в китайских хрониках и сочинениях XI–XIV вв. Знакомы с ним были и западноевропейские путешественники. Часть авторов заимствовала сведения из более ранних сочинений IX–X вв. (ал-Йакут, ал-Казвини, ал-Бакуви), некоторые лишь упоминают средневековых хакасов в перечне известных им народов (Бируни, Мубарак-шах, Рубрук), но остальные значительно дополняют данные более ранних источников, что должно учитываться при работе над историей народов Саяно-Алтайского нагорья [Кызласов Л.Р., 1960а, 1964, 1965, 1966, 1968а, б, 1969а].