Степи Евразии в эпоху средневековья

В Молдавии известно около 50 памятников этой культуры. Основная их масса сосредоточена в степной полосе, на нижнем Днестре [Чеботаренко Г.Ф., Федоров Г.Б., 1974, с. 40–52, рис. 8]. На нескольких из них были произведены раскопки. Довольно значительная площадь была исследована на городище Калфа [Чеботаренко Г.Ф., 1973], поселении и могильнике Ханска [Рикман Э.А., Рафалович И.А., Хынку И.Г., 1971, с. 119–177; Хынку И.Г., 1973]. К сожалению, несмотря на большие вскрытые площади, надежного датирующего материала обнаружено не было. Во всяком случае, открытые комплексы не были разделены хронологически, поэтому датировка культуры в целом очень широкая — X–XIV вв. [Рикман Э.А., Рафалович И.А., Хынку И.Г., 1971]. Археологи, связывающие культуру с Первым Болгарским царством, естественно, считают ее верхней датой гибель этого государства, т. е. начало XI в. [Федоров Г.Б., Полевой Л.Л., 1973, с. 319; Чеботаренко Г.Ф., 1973].

Очевидно, памятники, относимые археологами к балкано-дунайской культуре, следует прежде всего разделить на несколько хронологических этапов. Самый ранний из них, относящийся, видимо, к концу IX — началу X в., можно сопоставлять с салтово-маяцким степным болгарским вариантом. Далее развитие культуры шло своим путем, который мы можем сопоставить с развитием культуры Первого Болгарского царства, так как в ее сложении принимали участие те же компоненты, что и на основной территории этого государства — на землях нынешней северо-восточной Болгарии. Разделения материала не сделано пока потому, что раскапываемые поселения многослойные. Материал из заполнения жилищ и ям нередко, судя по публикуемым отчетам, служил для датировки комплексов, тогда как в заполнение он попал, естественно, после гибели жилищ, т. е. в более позднее время, и ни в коей мере не мог быть датирующим.

Нет единства во взглядах и относительно распространения и культурной принадлежности конкретных памятников к данной культуре. Так, особенные сомнения вызывают памятники, расположенные на среднем Днестре, в окружении славянских поселений (Лукашевка, Петруха, Бранешты). Одни археологи считают их славянскими, другие — смешанными. По-видимому, на ранней стадии существования эти поселения могли быть смешанными, а позднее все они стали обычными древнерусскими. Смешанность их в слоях XI и особенно XII–XIV вв. наблюдается уже не с болгарской культурой, а с южнославянской и позднекочевнической.

Несмотря на явную нерешенность одного из основных вопросов — о хронологии открытых на поселениях комплексов, в настоящее время уже достаточно четко выделены черты, характеризующие балкано-дунайскую культуру в Молдавии [Рикман Э.А., Рафалович И.А., Хынку И.Г., 1971, с. 176]: 1) открытые большие поселения на берегах рек; 2) жилища-полуземлянки с тарелкообразными очагами в центре пола; 3) кухонные яйцевидные горшки с пухлым венчиком и линейным орнаментом на стенках, проведенным многозубым острым штампом; 4) небольшое количество лощеной серой посуды (столовой); 5) захоронения в ямах головой на запад без вещей; 6) захоронения в круглых ямах (как в Саркеле); 7) специальное (ритуальное) разрушение, скелетов; 8) тризны и кенотафы в круглых ямах (захоронения останков животных); 9) антропологическое сходство покойников со зливкинцами-болгарами [Великанова М.С., 1965] (рис. 53). Все перечисленные девять признаков находят прямые аналогии в болгарских памятниках Подонья и Подунавья. Именно эти особенности и позволяют считать балкано-дунайскую культуру одним из вариантов салтово-маяцкой в широком смысле этого слова, т. е. одним из болгарских локальных вариантов культуры, памятники которой известны в восточноевропейских степях от Волги до Дуная, от кавказских предгорий до камских лесов.

Сейчас значительно труднее выявить особенности этого варианта, выделяющие его от всех остальных, поскольку мы можем сравнивать только синхронные памятники, а здесь остаются пока неотработанными вопросы, связанные с хронологией. Все различия, которые прослеживаются, легко объясняются разницей дат: археологи раскапывали памятники XI–XIV вв. и искали в них сходство с салтово-маяцкой культурой. Естественно, что находили они в основном различия, а не аналогии.

Представляется, что наиболее существенным отличием, о котором пока мы можем говорить, является датировка памятников. Даже самые ранние из них относятся к последнему периоду существования салтово-маяцкой культуры — к концу IX–X в. Из этого проистекает очень сильная христианизация погребального обряда — отсутствие вещей в могилах, погребение со скрещенными руками и пр. Кроме того, бросается в глаза малое количество обломков тарной керамики, характерной для салтово-маяцкой культуры: совершенно очевидно, что связь с Крымом не поддерживалась, а для Византии это были далекие и глухие провинции. Наконец, весьма существенным является перемешанность этой культуры с культурами других этносов, в частности — славян. Следует признать, что очень быстро эта культура приобрела общий для всего Подунавья южнославянский облик.