Степи Евразии в эпоху средневековья

Бахмутинская культура выделена А.В. Шмидтом в 1929 г. и названа по могильнику, где впервые проводились стационарные раскопки [Шмидт А.В., 1929, с. 25]. Принадлежала она оседлому населению, которое сплошным массивом расселилось в междуречье Камы, Белой и Уфы (рис. 11). По сравнению с другими культурами Западного Приуралья середины I тысячелетия н. э. культура исследована хорошо. Большим раскопкам подверглись многие могильники (Бирск, Старо-Кабаново, Каратамак, Югомашево и др.), где вскрыты многие сотни погребений. Менее изучены поселения, в большом количестве зарегистрированные археологическими разведками.

Несмотря на относительную изученность культуры, периодизация ее во многом остается спорной. Первоначально дата ее была определена в пределах V–VII вв. [Шмидт А.В., 1929, с. 20–23], затем удревнена на столетие [Смирнов А.П., 1957, с. 54]. Н.А. Мажитов снизил нижнюю дату до II–III вв. [Мажитов Н.А. 1968, с. 9] и выделил в существовании бахмутинской культуры два этапа. Если на раннем этапе (II–V вв.), согласно его мнению, эта культура тесно связана с культурой местных пьяноборских племен предшествующего времени, то поздний этан (V–VII вв.) отражает смешение бахмутинцев с пришлым населением из южных степей — с носителями турбаслинской культуры [там же, с. 49–73]. В.Ф. Генинг принял указанную двухступенчатую периодизацию, но датирует бахмутинскую культуру в пределах III–VI вв. [Генинг В.Ф., 1972, с. 224–228, 242–247]. Ее ранний этап он относит к III–V вв., а поздний — к V–VI вв. [там же, с. 228, 234, 263]. В исследованиях А.К. Амброза [Амброз А.К., 1971б, с. 107, 110–112] и В.Б. Ковалевской [Ковалевская В.Б., 1972, с. 106, 107] бахмутинские памятники были датированы IV–VII вв. В настоящее время, частично изменив первоначальные свои высказывания, Н.А. Мажитов датирует бахмутинские древности V–VIII вв., допуская возможность существования самых поздних из них до IX–X вв. [Археологическая карта, 1976, с. 30].

Ранний этап бахмутинской культуры представлен бронзовыми и железными круглыми пряжками с небольшими пластинчатыми щитками (рис. 13, 21), проволочными браслетами, фибулами с подвязанным приемником, ожерельями из мелких рубленых стеклянных бусин красного, желтого, белого и синего, цветов. В прежних исследованиях все эти предметы использовались как датирующий материал для II–V вв. [Мажитов Н.А., 1968, с. 17–25]. Однако, встречаясь на раннем этапе, многие из этих предметов имели более длительный период бытования, как показывают сопровождающие их находки.

Для второго этапа бахмутинской культуры характерны упомянутые выше бронзовые пряжки с золоченой фольгой и стеклянной вставкой на щитках (рис. 12, 8, 10

) и штампованные накладки-лунницы (рис. 13, 39), в большом количестве найденные в Бирском могильнике. А.К. Амброз считает, что они существовали сравнительно короткий период (в VII в.) [Амброз А.К., 1971б, с. 110, 111, табл. III, 52; с. 114, рис. 10, 11, 12, 17–19]. Вместе с ними в комплексах встречаются серебряные пластинчатые фибулы (рис. 13, 51), большие янтарные бусы и подвески в виде фигурок лошадей (рис. 13, 40, 41

). Кроме коротких одно- или двулезвийных мечей (рис. 13, 18), железных наконечников стрел (трехлопастных, ромбических и плоских в сечении (рис. 13, 14–17), в могилах попадаются проушные и втульчатые топоры, скобели, ложкари, серпы, долота (рис. 13, 56–60). Конское снаряжение представлено удилами с обычно несомкнутыми восьмеркообразными кольцами, часто с подвешенными к ним трапециевидными петлями (рис. 13, 11–12

). Реже встречаются удила с псалиями из прямого стержня, один конец которого расплющен и загнут (рис. 13, 13), — таков инвентарь мужских погребений Бирского могильника VII в., относящийся полностью ко второму этапу культуры.

В женских погребениях много украшений, среди которых выделяются височные подвески в виде прямого стержня длиной 5–6 см., заканчивающегося гольцом (рис. 13, 31, 35). Стержень весь обмотан тонкой бронзовой проволокой, и иногда на него насажена стеклянная бусина. Эти подвески, чаще всего попарно, носились у виска и прикреплялись, очевидно, к головному убору. Из других украшений ко II этапу относятся серьги с литым многогранником, серьги харинского типа, нагрудные подвески в виде колец с выступающими шишечками (рис. 13, 45, 54), литые кольцевидные застежки с выступами (рис. 13, 43, 52

), лапчатые подвески (рис. 13, 50). Имеются также фигурки коней (рис. 13, 40, 41), литые зеркала с рельефным орнаментом (рис. 13, 47, 48), браслеты с изображением змеиных голов на концах (рис. 13, 49). Очень часто эти украшения находят вместе с другими предметами в мужских погребениях, что говорит об их синхронности.