Степной рассвет (СИ)

Но нормально осмотреться у нее снова не получилось. Огонь по аэродрому шел с нескольких сторон. Вот раздался гул мотора, и из-за угла барка показался зеленый борт незнакомой бронемашины. И хотя на ее борту красовалась рыжая пятиконечная звезда, но направленный на бараки ствол не оставлял сомнений – это были враги. Меняющие ленты зенитчики, быстро захлопнули крышки ствольных коробок и дернули на себя рукоятки взвода. Громкая спаренная очередь высекла искры из украшенного уродливыми заклепками борта. Пули отскочили от брони, а цилиндрическая башня не спеша довернула пулеметный ствол на замеченную угрозу. Спустя пару секунд строчка семиграммовых японских пуль перечеркнула обоих зенитчиков, разорвавшись внутри сломавшихся человеческих тел чертополохом мелких осколков. Пальцы убитого наводчика так и не выпустили рукоятку наведения, стволы «максимов» лениво и удивленно уставились в небо. А башня все так же равнодушно отвернулась от неинтересной ей теперь зенитной спарки, нацеливаясь на новый объект. В застывшем от ужаса сознании начлета, крутилась безумная мысль – «Как в том фильме про Чапаева. Один в один ведь снято. Опять пулемет против бэтэра! Опять! Зачем же опять!? Зачем!?? Ну, зачем снова!?».

Под прикрытием огня броневика сразу несколько диверсантов успели прорваться на летное поле. Сменившее военный психоз, оцепенение Павлы длилось лишь секунды. Рассеянно мотнув головой, она, наконец, сумела оглядеться. Броневик, прекратив огонь по аэродрому, развернул свое орудие куда-то в тыл. Рядом с ним то и дело вставали разрывы. Там в обход сопки без дороги выезжал знакомый контур пушечного Т-26. Вот несколько полуторадюймовых снарядиков разорвались совсем рядом с ним. Вот еще один даже чиркнул по корпусу, но пробить его не смог. «Советский Виккерс» лениво ответил несколькими выстрелами, и рядом с бортом броневика встал новый невысокий куст разрыва.

Отметив для себя, что вражеской броней уже есть кому заняться, Павла подбежала к спарке и обратила свой взор на приближающиеся группы солдат в монгольской форме. Со второй очереди нападающие залегли. Но вот, с той стороны, куда уехал броневик уже в направлении Павлы ударил короткими очередями ручной пулемет. Когда пули стали ложиться слишком близко, ей пришлось укрываться за телами убитых зенитчиков. Враг бил обычными нетрассирующими пулями и Павла не сразу заметила его позицию. Недолгой паузой воспользовались диверсанты в монгольской форме, но по ним в этот раз прилетела пара танковых снарядов. Вражеский пулеметчик сменил цель, и теперь Павла засекла его лежку за невысоким кустом.

В этот момент 45-миллиметровый снаряд поставил точку в противостоянии танка и бронемашины. Из пылающего бензинового костра прямо под ее с танкистами очереди выпрыгивали закопченные люди, чтобы замереть навсегда серыми бугорками. Павла сменила ленты, и открыла огонь по пулеметчику, заметив как после третьей очереди далекая фигурка в оливковой форме сложилась пополам, но еще долго не выпускала замолчавший ствол. Ручник с торчащим вверх магазином был очень похож на тот, с которым отбивали баргудские атаки ее подчиненные десантники на плацдарме за рекой. Потеря бронемашины и большинства пулеметов, практически остановила вражеский натиск. Павла обернулась и оглядела аэродром. Вот взгляд ее остановился на взлетной полосе. Где до этого неприкаянно торчал так и не улетевший «Кирасир». По полю к продолжающему вхолостую крутить свой винт истребителю бежало три невысоких фигуры в обычных летных комбинезонах. И хотя одеты все они были в знакомую советскую летную форму, но память Павлы моментально вынесла вердикт – «Японцы! И капитан Огита с ними. Уже на крыле, гады!».

Уже не пригибаясь, она развернула спаренную зенитную установку, и, не тратя времени на проверку заправки лент, полоснула по залезающему на крыло серому силуэту. Один из японцев упал, но аппарат уже сдвинулся с места, и стал быстро разбегаться. Следующая заградительная очередь выставила грядку фонтанов земли по курсу начинающего разбегаться самолета.

«А-а! Мать твою в детсад! Мимо! Сейчас ведь улетят суки! Ну что у меня с руками сегодня?!!»

В этот момент прямо в ухо закричал смутно знакомый голос. Через мгновение она узнала в нем голос заместителя Полынкина.

— Товарищ старший лейтенант! Не стреляйте в него! Пусть себе летит.

— Это еще кто? Ты что, чекист, офонарел! Они ж самолет воруют! Собью гадов!

— Павел Владимирович, отставить огонь! Это приказ! Они должны улететь. Так надо, вы поняли?

«Угу, приказ, значит. Опять чекисты крутят! Это из-за них Борьку ранило, а из охраны Центра всего человек пять, наверное, осталось. Те, что еще недавно с чердаков одиночными и очередями били. Хотя чего я ругаюсь? Я же сама всю эту кашу заварила. Себе врать не надо, это из-за меня люди погибли».

— Значит, пусть летит?

— Да – пусть летит. Вы ведь сами это как-то раз предлагали, Павел Владимирович. Вспоминаете?

— Значит, снова… Вы им решили еще один подарок сделать, да?!