Степной рассвет (СИ)

Через полчаса после отъезда гостей секретарь принес Вождю очередное послание из Монголии.

Четким убористым почерком Голованова было написано.

«— Привожу очередные фантазии «Кантонца» на тему метода оперативного получения точных сведений о реальном положении реактивных проектов на Западе. Давать оценку этой авантюре я пока затрудняюсь, так как не хватает данных для вдумчивого анализа, но внешне это выглядит чистой воды мальчишеством. Тем не менее, несмотря на серьезные сомнения, я прошу разрешить ему начать проработку данной темы, а перед этим прошу отправить его вместе со мной на задание. На этом этапе я постараюсь максимально использовать его опыт и знания, и заодно смогу повнимательнее присмотреться к нему как к человеку. Впрочем, мне и так уже многое о нем известно. Ошибаться он может, а вот предавать вряд ли станет. Скорее всего, в случае давления на него «Кантонец» снова попытается «уйти»…»

Трубка погасла, и Сталин зажег ее заново, предложение действительно выглядело откровенной авантюрой, но что-то в нем завораживало. «А вдруг Гитлер это действительно сделает?»

«Гм. И опять с этим мальчишкой что-то не так. Но если Саша, сказал, что идею стоит попробовать, значит, действительно стоит. Пусть пробует. А остановить мы этого «Кантонца» всегда успеем».

Через два часа в Монголию ушел положительный ответ.

***

Шофер генерала Мориги сумел быстро довезти их до цели. Госпиталь встретил высокое начальство деловитой суетой. Повсюду сновали санитары, которые, заметив генералов, тут же замирали в поклоне. Майор медицинской службы почтительно проводил их в отдельную палатку.

В палатке был низкий лежак, как в обычной казарме. Рядом с лежащим на нем до самых глаз забинтованным человеком сидел еще один с перемотанным бинтами плечом. Лежащий на кровати раненый метался в бреду, сквозь бинты на замотанном до глаз лице выступала свежая кровь. Его голова дергалась от боли, а хриплый косноязычный шепот твердил одно и то же – «Уходите! Уходите!».

Сквозь стоны раненого, палату заполняют звуки песни. В ней плачет бамбуковая флейта, и старый самурай возвращается домой из похода. Генерал Гендзо, сделал знак Мориги не мешать пению.

Капитан не сразу заметил гостей. Он все сидел и гладил обожженную руку Тахиро, до посинения сжимающую в пальцах простыню. А капитан все пел и пел раненому песни, которые они совсем недавно пели друг другу в русском Учебном центре. Наконец, заметив, замерших у входа генералов, он замолк и вскочил, склонившись в приветствии.

— Вас наградят за этот подвиг. Вы это заслужили, майор.

— Простите, ваше превосходительство, но я лишь капитан. И все что мы сделали – делалось совместно.

— С сегодняшнего дня вы уже майор. Ваших товарищей по плену тоже не забудут. Поручик Конда также повышается в звании и переводится с флота. Завтра вы встретитесь с еще одним вашим знакомым – поручиком Мицудо. Тому, кто первым поведал нам о «Нагинате». Если бы не его отважный поступок, то и ваше возвращение бы не состоялось. А еще поблагодарите людей господина генерала, это они прикрыли ваш побег.

— Я благодарю вас, ваше превосходительство.

— Не стоит, майор, мы тоже вам многим обязаны. Вы совершили невозможное, и теперь, с вашей помощью, нам стало известно еще больше о «ночных демонах» красных. Кстати, ваша семья не узнает, что вы были в плену. Вы ведь обещали своему отцу, что этого не случится. Можете считать, что вы сдержали свое обещание.

Новоиспеченный майор удивлен, но снова склоняется в поклоне уважения.

— А теперь поговорим о вашем будущем. Ваши раны пройдут через месяц-полтора, но мы хотим попросить вас уже сейчас начать подготовку к вашей новой службе империи. Вам надлежит в недельный срок подготовить предложения по созданию Центра воздушного боя, аналогичного Учебному центру русских. Причем готовить вам придется, как армейских, так и флотских пилотов. И расскажите нам о том тренировочном Центре русских.

— Слушаюсь, ваше превосходителсьство…

В конце беседы генерал Мориги переглянувшись с генералом Гендзо, спросил.

— Я знаю, что вы, наверняка, захотите просить командование взять к себе под командование поручика Конда после его выздоровления. Мы не возражаем. У вас есть еще пожелания?

— Других пожеланий нет. Благодарю вас, господин генерал.

— Быстрее выздоравливайте, майор, и желаем вам удачи. Помните, императору нужны, не только смелые, но также мудрые и опытные пилоты. Вы поняли – опытные?

— Да, ваше превосходительство.

Генералы кивком головы ответили на поклон капитана, и вышли из палаты. В салоне машины, отделенном толстым стеклом от водителя и охранника беседа продолжилась.

— Жаль, что эта операция не совсем удалась. Но в этих условиях от нее трудно было ожидать большего.

— Генерал-доно, позвольте спросить. А что с той группой, отправленной в тыл к русским?