Стервам слова не давали

– Поспорили?.. – Недоумение помноженное на растерянность, равно Гоша в квадрате.

– Вижу, слово «жениться» испугало тебя гораздо меньше. Это хорошо.

– В смысле… То есть как жениться? Вы в своём уме?

– Ты уже спрашивал и я предложила перейти на «ты».

– Я помню. – Зло отозвался он и ковырнул котлету так, что её кусочек улетел за соседний столик. – Извините. – Выдохнул, краснея, и закрыл лицо руками. Нет, он однозначно несчастный человек и с этим надо что-то делать.

– Что-то не так?

– Да, Лариса, не так. Я устал бороться с вами.

– Это значит, что ты уже согласен?

– На что?

– На свадьбу. – «Удивилась» я его вопросу и даже перестала болтать ногой, которая была в свободном полёте последние несколько минут.

– Вы издеваетесь? Нет, точно, вы издеваетесь, только не пойму, почему я?

– Не знаю. Ты мне приглянулся. Я и первый раз так замуж вышла. Вини, види, вици! – Нагло сфальшивила по латыни.

– Что?

– Пришёл, увидел, победил! Гоша, тебя нужно встряхнуть, нельзя так грузиться. Предлагаю продолжить знакомство в более уютном месте.

– Скажите только, у меня есть шанс отказаться? – Выдохнул он, страдальчески.

– Только в случае твоей смерти. – Заявила я и мой несчастный подавился последним кусочком котлеты.

– Кажется, я уже к этому близок.

– Не волнуйся, всё пройдёт. – Похлопала я его по спине, перегибаясь через стол, и ещё подробнее демонстрировала свои пусть и не выдающиеся, но вполне аккуратные формы в декольте.

– А как…

– Я тебя сама найду. – Заверила, вставая, и, расправляя платье, поймала хоть и уставший, но, тем не менее, восхищённый взгляд.

 Именно восхищённый, ведь к сожалению Гоши, природа поскупилась на дары при его рождении и сделала хоть и высоким, но щупленьким очкариком, а не брутальным меном, поэтому я вполне могла претендовать на роль его дамы сердца и это не вызвало бы диссонанс у общественности. Послав мученику воздушный поцелуй, подошла к официанту, черканула тому свой номер и громко, во всеуслышание, заявила, что несчастный Гоша мой друг, а именно дружеской наша беседа выглядела со стороны, и высказалась:

– И если это жлоб откажется платить за меня, позвоните, я рассчитаюсь сама. – И послала якобы жлобу такой взгляд, что едва ли он решиться отказаться от счёта, по крайней мере, эта самая общественность, которая с таким азартом наблюдает за моим уходом, не оценит.

 С выполненной программой максимум на сегодня отправилась в свою обитель, в свой любимый ресторан, который без меня осиротел, выглядел мрачно и тускло. Аллочка уже успела обзвонить всех, кто заказывал столики на сегодня, завтра и на ближайший месяц вперёд, отчиталась, что приезжали дизайнеры, делали эскизы туалетных комнат и они сошлись в цене, что редкость.

Аллочка, которую жизнь била часто и больно не привыкла уступать даже в копейке, поэтому в материальных вопросах проще было договориться со мной, нежели биться о стену непонимания администратора. Обычно о нас так и говорили: двое из ларца, одинаковых с лица. Мы с Аллочкой действительно были похожи, но если её внешность всем казалась ангельской, а глазки несчастненькими, то по отношению ко мне таких иллюзий никто не питал.

  Выгнав Аллочку домой и пригрозив, что если ослушается, то более я её на порог не пущу, заперлась в Лёнькином кабинете и плеснула в бокал его любимый коньяк. Занялась осмысливанием жизни, или, говоря проще, бездельничала. Коньяк я не любила никогда, но наливала, чтобы чувствовать себя аристократкой с белоснежной кожей и белокурыми кудрями, а не загорелым рыжиком, как меня назвал всё тот же Лёня. Подобное прозвище он придумал после того, как я, побывав на очередном кулинарном конкурсе, на несколько дней расслабилась и полежала на пляже. Он мог назвать меня и рачком, потому что кожа не успела прийти в норму после солнечного стресса, но, видимо, побоялся за сохранность зубов и ограничился тем, что, собственно, и сказал. Вопреки природным нормам, несмотря на то, что я была рыжей, кожа моя от аристократической белизны не страдала, но и постоянных веснушек не было, спасибо и на том.

Так же, как и бокал коньяка, моё воображение здорово возбуждал вид женщины с длинной тонкой сигаретой, вставленной в красивый мундштук, но меня лично смущала длина этой сигареты в мундштуке, и я себе, по сравнению с этим аксессуаром, казалась карликом, поэтому от подобных маневров воздерживалась.