Стервятники

Он много еще чего им говорил. Показалось, убедил. Тем более, что на документы убитого «вашбродия» не претендовал. Дескать, храните, хлопцы, свое сокровище и в этом ваше богатое будущее. Для Новикова эти бумажки уже ценности не представляли. Дорога к месторождению ему известна и без деминского чертежика. Но сейчас вопрос стоял о жизни и смерти. Не до золота. Вот как благополучно всплыть и оказаться на твердом берегу в нынешнем бедламе? Это был всем вопросам вопрос.

В пригороде Иркутска Новиков и Леоновы распрощались. Парни устремились в Александровку, предварительно избавившись от карабинов и прочей белопартизанской атрибутики. То же проделал и Новиков, убежденный, что в большом и бурлящем Иркутске его появление будет незаметным. Не в штабе же у Колчака служил он, в конце концов.

Эх-ма, благие желания да Богу бы в уши! От зоркого пролетарского глаза колчаковский командир не спрятался. На вторую ночь за ним пришли суровые дяди в порыжелых кожанках. Иркутские чекисты не дремали, как и доброхоты-соседушки.

А чего он, бравый начальничек белопартизанского отряда, хотел-то? Аль запамятовал, как на кауром жеребце гарцевал, поскрипывая новехонькими ремнями амуниции на серой бекеше со смушковым воротником, в лихо заломленной косматой папахе, как поигрывал, щерясь, нагайкой, то и дело сплевывая через зубы? Специально гарцевал и красовался - словно мстил притихшей соседской своре, всем этим крикливым, насмешливым бабам, которые столько раз поносили его ранешне последними словами, когда только одним и промышлял - заливался горькой под воротник, до беспамятства, от страха и безысходности, от убогости своей и ненужности в этой жизни. А вот и перевернулась, как верил тогда, жизня гладким боком кверху! Нате вам, с кисточкой! Жритя, коровы брюхатые!.. Да-а. Вот и аукнулось гарцевание. И знал же, знал! Предполагал, что такое случится! И снова эта дурацкая надежда на глупый «авось». Столько раз этот «авось» хлестал наотмашь, бил с размаху о стол, бухал по маковке - ан, нет! Полез в теплую домашнюю конуру, как пес шелудивый.

Две недели спустя, которые Новиков провел в подвале Иркутской губчека, он, измочаленный чередой допросов, недосыпом, голодом и регулярными порциями добротных тумаков и пинков, оказался в концентрационном лагере для «всякой недобитой белой сволочи».

Кстати сказать, братцы Леоновы под родной крышей тоже задержались ненадолго. Почуяли вскорости «ба-альшой антирес» к себе со стороны местного красного ревкома, но благополучно смылись из Александровки и по железной дороге, а где и пехом, добрались до Читы.

Здесь поновой подрядились на то, что умели: амуниция казенная, винтовочка трехлинейная, харч исправный - ура, бей краснопузых!

Последнее выходило плохо, через пару месяцев и вовсе такая настала, что пришлось братцам в числе прочих остатков белого воинства уносить из Забайкалья ноги подобру-поздорову за голубую Аргунь.

1889 г.р., урож. дер. Байдино Минусинского уезда Красноярской губ., промысловик-охотник, ранее работавший проводником экспедиции треста «Союззолото».

28 ноября 1927 г., г. Иркутск,

показал:

Хранитель не знал, что Смены не будет. Он напрасно ждал известия - Голоса, возвещающего: новый Хранитель пустился в Путь, чтобы заступить на стражу. И не потому, что стал Хранитель старым и немощным, неспособным сконцентрировать свою энергию в тугой клубок слуха. Слуха, способного через огромное пространство степей и горных хребтов услышать Известие.