Стервы

Ивэн улыбнулся и пожал плечами. А потом снова тихонько заиграл под вращавшуюся на граммофоне пластинку Джо Кинга Оливера[87] и его джаза. В другом углу басист Томми, уже облаченный в дешевенький смокинг, горячо спорил с ударником Чаком — тот, в одной сорочке и брюках с подтяжками, развалился на кушетке.

— Ну, если это счет на три четверти, то ты — Фредерик Дуглас[88], — доказывал он.

Потом взял предложенную Чаком бутылку бурбона и отхлебнул. Посреди комнаты сидели и скучали две бунтарки-мулатки, курили длинные, размером с карандаш, сигареты. Одна была в усыпанном блестками плиссированном платье, в волосах красовалось павлинье перо; у другой наряд был канареечного цвета, украшенный фальшивыми бриллиантами. Босые ноги обе беззастенчиво водрузили на краешек низенького столика. Между ними, на самом столике, восседал тромбонист Бикс, но он, казалось, даже не замечал ничего вокруг, а просто работал со своим инструментом: извлекал из него звуки, варьировал так и сяк, потом начинал ругать тромбон, словно тот его предал. В комнате было темно от табачного дыма, повсюду валялись кулечки с попкорном, пахло спиртным и потом, но она буквально звенела от накопившейся перед выступлением, бьющей через край энергии — будто жарким летним утром распелись цикады.

Глория остановилась в дверях, еще задыхаясь от волнения, вызванного тем, как она улизнула из дому и как добиралась в центр города. На этот раз она сказала матери, что идет с Кларой на премьеру нового кинофильма.

Теперь она на месте, до начала первого отделения остается полчаса, а ее пианиста нигде не видать.

— Кто-нибудь знает, где Джером? — спросила она. Но потребовалось еще раз прокричать вопрос на всю комнату, прежде чем на нее обратили внимание. Оркестранты только плечами пожали, но девушка в канареечном платье кивнула Глории.

— Он всегда исчезает перед началом выступления, — сказала она хриплым голосом.

— Хотите, я пойду найду его для вас? — подошел к ней Ивэн.

— Нет, я сама его найду, — ответила Глория. Она принесла с собой сумку с одеждой и косметичку, и ей казалось, что весит этот груз добрых сорок кило. Надо положить где-нибудь, пока она не свалилась под этой ношей.

И что ей, переодеваться в присутствии всех этих людей? Она знала, что музыканты — люди раскованные, без комплексов, но Глории надо было минуту побыть в одиночестве, сосредоточиться и взбодриться.

— Есть здесь туалетная или каморка какая-нибудь, хотя бы просто темный уголок, где можно переодеться? Без посторонних.

— В конце коридора — примадонне полагается отдельная грим-уборная, — подмигнул ей Ивэн, шутливо толкая ее в щеку кулаком. — Вы готовы к великому дебюту?

— Готова, если в обморок не грохнусь, — ответила Глория, переводя дух.

— Если грохнетесь, то, пожалуйста, на пол, а не на ударные. Они стоят целое состояние!

***

«Коридор» оказался тесным проходом за занавесом, он соединял комнату оркестрантов с закутком, где стояли несколько стульев, как попало, один на другом, в углу — ведро с торчащей из него шваброй. Глория толкнула дверь и оказалась в вонючей туалетной комнате. За следующей дверью находилась крошечная квадратная каморка с умывальником, вешалкой, зеркалом в раме с маленькими лампочками над конторкой и колченогий стул. Под потолком висели провода. Ну а что она ожидала — комнату отдыха для «Девушек Зигфельда»?[89]

Еще в дверях Глория вдруг услыхала приглушенный рев толпы посетителей за тонкой перегородкой, и сердце у нее забилось еще сильнее, составляя компанию идущей кругом голове и дрожащим конечностям. Оказавшись в душной темноте, она затаила дыхание. «Вот она, — мелькнуло у нее в мозгу. — Та самая ночь, которая может все изменить».

— Грим-уборная нашей звезды! — раздался голос за ее спиной.

Глория вздрогнула от неожиданности, споткнулась, уронила сумку с одеждой, положила косметичку и, наконец, обернулась.

За кулисами появились трое: Карлито Мачарелли, молодая женщина с усталым лицом и ребенок, на котором был костюм в мелкую полоску. Глория прищурилась, вглядываясь в полутьму. Нет, это не ребенок, а маленький человечек, похожий на уменьшенную копию гангстера. Карлик откровенно разглядывал ее. Это выводило Глорию из равновесия, поэтому она включила на полную мощность улыбку, обращенную к боссу.

— Здравствуйте, мистер Мачарелли! — воскликнула она.

— Называйте меня просто Карлито, — сказал он и показал на карлика и бунтарку. — Этого малыша зовут Тор. Он невелик ростом, но дерется здорово. А вот это одна из моих новеньких девушек. Я хотел представить ее вам прежде, чем вы выйдете на эстраду. Спойте немного для нее, пока не началось главное представление. Мод, поздоровайся с Глорией Карсон. Это деревенская девушка, которую ожидает блестящее будущее.

— Как скажешь, Карлито, — отозвалась девушка и сделала шаг вперед.