Стервы

Глория повернулась, чтобы красиво уйти, и столкнулась нос к носу с роскошной негритянкой. Той самой, с которой недавно миловался Джером. Вблизи девушка производила еще более ошеломляющее впечатление, сияя бархатными карими глазами.

Глория испытала горькое разочарование. Она так лихо хватила полстакана виски, а ее тут же отодвинули на второй план — и кто? Любовница Джерома Джонсона.

— Прошу прощения, — пробормотала Глория, потупив глаза.

— Не шибко трудись. На этот раз, — ответила девушка, уселась на то место, где только что сидела Глория, и ущипнула Джерома за щеку.

Глории хотелось как можно быстрее исчезнуть из бара. Да только тогда получится, что он выиграл: это будет точно по-детски, о чем он ей и говорил. «А что бы сделала на моем месте настоящая бунтарка?» — задала себе вопрос Глория. Пошла бы к стойке бара. Естественно.

К счастью, ни друзей, ни кузины там не было. Глории очень не хотелось ничего им объяснять. Она сама еще не сумела разобраться в своих чувствах. К ней на помощь пришел Лейф, сняв лишний камень с ее души. Доброжелательно подмигнул ей, как старой знакомой.

— Ну-ка, ну-ка, ну-ка, вы только посмотрите! Девственница превратилась в настоящую царицу Савскую!

Несмотря на все свои огорчения, она сумела выдавить улыбку.

— Это только ради вас, Лейф.

— За это вам полагается мой фирменный мартини. За счет заведения.

Пока Лейф деловито смешивал коктейль, Глория помимо воли оглянулась на только что оставленную ею парочку. Ну, конечно — Джером был поглощен захватывающей беседой со своей роскошной подругой.

Внутри Глории вдруг вырос до громадных размеров такой порок, как любопытство. Когда Лейф подал ей напиток, она услышала свой голос:

— Спасибо, Лейф. У меня к вам вопрос.

— Давайте его сюда! — воскликнул тот, роняя в бокал маслины.

— Просто интересно — кто эта красавица, которая весь вечер ходит следом за пианистом? Какая-нибудь поклонница?

— Можно и так сказать, — с ухмылкой ответил Лейф. — Это Вера. Одна из самых ярых бунтарок Города на всех ветрах[50]. По случайности, она же — младшая сестренка Джерома Джонсона.

Глория чуть не подавилась мартини.

Прежде чем она успела изобразить на лице полнейшее безразличие, на сцене поднялся невообразимый гвалт. Кармен Дьябло, ведущая певица джаза, в ярости кричала что-то, но слов из-за царившего в баре шума было не разобрать. Глория видела, что певица поднялась на сцену, театрально разорвала украшенную павлиньими перьями шляпку и швырнула ее в толпу, громко завопив: «Я ухожу!» — после чего унеслась прочь.

Голоса в зале на минутку смолкли. Глория краем глаза заметила, как из-за столика Аль Капоне встал один из сидевших там мужчин — Карлито, ловелас и гангстер, любимый герой бульварной прессы, — подошел к Джерому и прошептал ему что-то на ухо.

Джером скривился — ему, вероятно, очень не понравилось то, что сказал Карлито. В зале возобновился обычный шум, и тут Глория почувствовала, как в ее обнаженную спину воткнулся чей-то палец.

— Леди не должны так таращиться, — проговорил Лейф, когда Глория повернулась к нему лицом.

— Я теперь бунтарка, а не леди.

— Хотите мудрый совет от человека, который чего только не повидал? — сказал ей Лейф с сочувственным взглядом. — Чтобы сделаться заправской бунтаркой, одной короткой стрижки маловато будет.

Глория вздохнула. Она понимала, о чем говорит Лейф, только ей очень не хотелось с этим соглашаться. Увы, это правда, ей никогда не стать настоящей бунтаркой. Может, удастся сделать еще несколько вылазок в «Зеленую мельницу», но как только она побывает у алтаря, путь сюда ей уже будет заказан.

Лейф подтолкнул к ней еще один стакан с каким-то напитком, но Глория отмахнулась.

— Думаю, на сегодня с меня достаточно.

— А не все только вам одной, Рыженькая, — подмигнул ей Лейф; из-за спины Глории мигом протянулась черная рука и схватила стакан.

— Он все правильно понял.

Джером. Она рукой ощутила гладкую ткань его костюма, но не повернула головы. Сосредоточилась на том, чтобы зубами вытащить из маслины косточку.

— Так вы, стало быть, певица? — спросил он, отпив виски.

Она резко кивнула.

— И что же я услышал бы, окажись вы на сцене?

— Мой голос, — холодно ответила Глория. Она не сомневалась, что он усмехается, но не отрывала взгляда от маслин.

— Позвольте мне спросить иначе: какую песню услышал бы я, если бы попросил вас спеть? Чисто гипотетически. Ну, скажем, что-нибудь из репертуара школьного хора?

Он это серьезно? Хватит, дерзостей от него она наслушалась достаточно. Глория резко повернулась на табурете.

— Я бы выбрала «Блюз разбитого сердца». Чисто гипотетически.

— Вот как? — В его темных глазах промелькнул намек на одобрение. — За эту песню не взялась бы даже наша вокалистка. Теперь уже бывшая.

— Вы хотите сказать, она недостаточно хорошо пела, чтобы исполнять песню Бесси Смит[51]?

— А вы хотите сказать, что можете петь лучше?