Стервы

«Спасибо тебе, мамочка, что отдавала в химчистку свой норковый палантин — мне он сейчас пригодится». И Лоррен набросила палантин на почти голые плечи. Parfait[70], как сказала бы мадам Клутье. По крайней мере это слово Лоррен на завтрашнем опросе сможет выговорить без ошибок.

Она надеялась на то, что в бардачке лежит мамин набор «на всякий случай»: красно-коралловая помада, которая сгодится и вместо румян, и вазелин, который можно использовать для придания блеска волосам. На Лоррен не было подходящего бюстгальтера, но с учетом обстоятельств сойдет то, что есть.

Лоррен спустилась по ступенькам, ведущим в «Зеленую мельницу», и обнаружила стайку бунтарок, круживших вокруг входа, как стервятники над трупом. Они торчали здесь, чтобы их не было видно с улицы — мало ли, вдруг полиция нагрянет? Правда, и это не так уж страшно — большинство полицейских получало регулярную «подкормку» от гангстеров.

Лоррен люто ненавидела всех этих девиц, одетых в самые настоящие платья. Из-за них Лоррен чувствовала себя голой дешевкой, тогда как была богаче, вероятно, чем они все, вместе взятые! Она легко бы перещеголяла все эти их наряды с блестками, если б только выходка Глории не застала ее врасплох.

Одна из девиц держала в руках шитую бисером фиолетовую сумочку, и сумочка Лоррен по сравнению с этой казалась какой-то потертой.

Не чувствуя себя уверенно в этой компании, Лоррен укрылась в темном углу. Прежде чем входить, надо продумать стратегию поведения.

Тощая как жердь девица в серой шубке решительно подошла к двери и стала стучать, пока не приотворилось узенькое окошко. Глаз окинул ее изучающим взглядом.

— Ну, что?

— У Энтони, кузена моего приятеля, заказан здесь столик.

— Энтони, как дальше? — рявкнул Глаз.

— Фамилия моего приятеля — Вуд, он уже в зале, за столиком. Вы, наверное, заметили его — он такой высокий и…

Смех Глаза долетел даже до Лоррен.

— Хочешь, чтобы я позвал его к тебе?

— Ой, а что, можно?

— Нет! — Окошко захлопнулось.

Придется Лоррен прибегнуть к самому старому приему: максимально используй то, что имеешь. А у нее было то, чем не могли похвастать все эти девицы, — идеальная кожа.

Она дождалась, пока девицы немного расступятся, подошла и тихонько постучала. Приоткрылось окошко, Глаз осмотрел ее с головы до ног. Лоррен выпрямилась во весь рост и рассчитанным движением приспустила палантин, открывая взгляду свой пеньюар.

В самую точку! Глаз заморгал.

— Вы к кому?

— Я сама по себе, — ответила она и опустила правое плечо, чтобы с него соскользнула бретелька. — О-ой! — воскликнула она, поправляя бретельку прежде, чем та открыла взору слишком много.

— Эй! — возмутилась бунтарка с фиолетовой сумочкой. — Мы пришли первыми!

— И кто вас позвал сюда?

— Мой завтрашний день рождения.

— Вы хотите убедить меня, — сказал Глаз, снова оглядев ее с головы до ног, — что собираетесь праздновать здесь в одиночестве, в таком парадном наряде?

— Если вы меня впустите, то в одиночестве я не останусь.

— Добро, — сказал ей Глаз. — У нас всегда найдется местечко для трудящейся девушки.

Лоррен не совсем поняла, почему это он назвал ее трудящейся девушкой. Да у нее траст-фонд! Она никогда и дня не трудилась!

Но дверь открылась, бунтарки на лестнице возмущенно загалдели, и Лоррен не стала разбираться. Ей всегда больше всего нравилось быть посвященной

. И если Глория собиралась оставить ее в неведении, придется прибегнуть к собственным средствам, чтобы не остаться сторонней наблюдательницей.

Лоррен направилась прямо к стойке бара и прошла вдоль нее до самого конца — лучшего места, с которого можно все видеть, не слишком бросаясь в глаза. Взобралась на табурет, оперлась локтями о стойку и понадеялась на то, что теперь она не отличается от прочих посетительниц.

Слева от нее тянулся ряд обитых зеленым плюшем кабинок, где неизменно сидели богатые покровители и хозяева заведения. Справа стояли небольшие высокие столики, на которые посетители (в основном бунтарки) ставили бокалы и стаканы, когда шли потоптаться на танцполе. А сам танцпол находился прямо перед Лоррен — небольшое пространство, заполненное до отказа танцующими, которые трясли стрижеными головами и изгибались из стороны в сторону, исполняя чарльстон с выражением блаженства на физиономиях. Наблюдая за ними, Лоррен ощутила укол зависти. Они получают удовольствие, а она…

— Мисс, — это появился Лейф, бармен, — я спросил, что вы хотите заказать.

— Мартини, — сказала она, — и покрепче.

За танцполом возвышалась эстрада, на которой сидели негры-музыканты, их инструменты сверкали отраженным светом ламп. Джазисты шутили друг с другом, весело смеялись.

Ничего интересного. Лоррен стала не спеша обводить взглядом весь зал, высматривая Глорию, и встретилась взглядом с мужчиной, покуривавшим сигару в одной из кабинок напротив ее места.

«Пусть он сам подойдет ко мне», — решила Лоррен и повернулась к нему спиной. Ровно через тридцать секунд он опустился на соседний табурет. Мужчины такие предсказуемые.