Стихи (2)

Жизнь есть товар на вынос:торса, пениса, лба.И географии примеськ времени есть судьба.Нехотя, из-под палкипризнаешь эту власть,подчиняешься Парке,обожающей прясть.

X

Жухлая незабудкамозга кривит мой рот.Как тридцать третья буква,я пячусь всю жизнь вперед.Знаешь, все, кто далече,по ком голосит тоска —жертвы законов речи,запятых языка.

XI

Дорогая, несчастныхнет! нет мертвых, живых.Всё — только пир согласныхна их ножках кривых.Видно, сильно превысилсвою роль свинопас,чей нетронутый бисерпереживет всех нас.

XII

Право, чем гуще россыпьчерного на листе,тем безразличней особьк прошлому, к пустотев будущем. Их соседство,мало проча добра,лишь ускоряет бегствопо бумаге пера.

XIII

Ты не услышишь ответа,если спросишь «куда»,так как стороны светасводятся к царству льда.У языка есть полюс,север, где снег сквозитсквозь Эльзевир; где голосфлага не водрузит.

XIV

Бедность сих строк — от жаждычто-то спрятать, сберечь;обернуться. Но дваждыв ту же постель не лечь.Даже если прислугатам не сменит белье.

Здесь — не Сатурн, и с кругане соскочить в нее.

XV

С той дурной карусели,что воспел Гесиод,сходят не там, где сели,но где ночь застает.Сколько глаза ни колешьтьмой — расчетом благимповторимо всего лишьслово: словом другим.

XVI

Так барашка на вертелнижут, разводят жар.Я, как мог, обессмертилто, что не удержал.Ты, как могла, простилавсе, что я натворил.В общем, песня сатиравторит шелесту крыл.

XVII

Дорогая, мы квиты.Больше: друг к другу мыточно оспа привиты

среди общей чумы.Лишь объекту злоречьявместе с шансом в пятноуменьшаться, предплечьев утешенье дано.

XVIII

Ах, за щедрость пророчеств —дней грядущих шантаж —как за бич наших отчеств,память, много не дашь.Им присуща, как аистсвёртку, приторность кривд.Но мы живы, покаместесть прощенье и шрифт.

XIX

Эти вещи сольютсяв свое время в глазуу воззрившихся с блюдцана пестроту внизу.Полагаю, и вправдухорошо, что мы врозь —чтобы взгляд астронавтунапрягать не пришлось.

XX

Вынь, дружок, из кивота

лик Пречистой Жены.Вставь семейное фото —вид планеты с луны.Снять нас вместе мордатыйне сподобился друг,проморгал соглядатай;в общем, всем недосуг.

XXI

Неуместней, чем ящерв филармонии, виднас вдвоем в настоящем.Тем верней удивитобитателей завтраразведенная смесьсильных чувств динозавраи кириллицы смесь.

XXII[2]

Все кончается скукой,а не горечью. Ноэто новой наукойплохо освещено.Знавший истину стоик —стоик только на треть.Пыль садится на столик,и ее не стереть.

XXII