Стихи

О кто ты — друг мой или недруг —Мой дальний отсвет, мой герой,Рождённый в сокровенных недрахУма и памяти игрой?..Дожди. Глухая непогода.Небрежной осени мазня.И ты уже четыре годаЖивёшь отдельно от меня.Вот, руки затолкав в карманы,Бредёшь сквозь редкие туманы…Москва сороковых годов(Или точнее — сорок пятых).Повсюду явный отпечатокДождей и ранних холодов.На Пушкинском шумит листва,Пусты скамейки на Никитском.И в сумраке сыром и мглистомВсё видится едва-едва:Изгиб деревьев косолапых,Мерцающий витрины газИ возникающий внезапноИз мглы автомобильный глаз;И фонарей лучистых венчикВнутри фарфоровых круговУже невнятен и изменчивНа расстояньи трёх шагов.

Но в белой пелене туманаНе молкнут шорохи толпы,Спешат, сбиваясь, силуэтыСреди туманом стёртых черт,Как мотыльки на венчик света —На симфонический концерт.Консерваторский вестибюльКак будто бы из эха слеплен.Взойди! стряхни туман! ослепни!И сразу память распакуй.Восстанови в затёртом спискеРояля бешеный оскал.И гром симфоний, где МравинскийОркестр в атаку вёл на зал.Восстанови — и опечалься,Спустись душой на чёрный лёд,Где Софроницкий между пальцевСеребряную воду льёт.Сергей слегка ошеломлёнНад ним свершающимся счастьем.Но ряд голов и ряд колоннЕму воспоминанье застят:Вот Пастернак, похожий наАраба и его коня;Табун заядлых меломановВ потёртых, куцых пиджаках,

С исконной пустотой в карманахИ с партитурами в руках.А это кто там вдалеке?Ах, Сашка![11] — смесь еврея с Блоком,О сногсшибательной строкеМечтающий с туманным оком…Они целуются:— Ну как?— Живём как будто лапутяне.А ты?— Меня куда потянет:Порой на свет, порой на мрак.Её как хочешь понимай —Поэзию… хоть днём с свечами…Она (у Блока помнишь?) — “МайЖестокий с белыми ночами”…Они в партере.Оркестранты.Большая люстра зажжена.И вдруг вступает тишинаВ консерваторские пространства.Подходит к пульту дирижёр,Как голубей вспугнув ладони,И тишина ещё 6ездоннейГлядит в светящийся собор.И вдруг, издалека,

трубаЛучом пронизывает своды.И рушатся глухие водыНеодолимо, как судьба.Консерваторские высоты!Простой, как глыба света, зал,С твоим порывом в эти годыЯ мысль о Родине связал.Ведь всё, что ни случалось с нами,Что нас спасало и вело,Ещё не ставшее словами,Быть только музыкой могло!А дирижёр, достав со дна,Аккорд терзает властной дланью.И вот — когда уж нет дыханья.Опять вступает тишина.Она звучит дрожащим светом,И воздухом, слегка нагретым,Дрожаньем камня на стеклеПереливается во мгле.И вдруг — как всадники с клинками,Влетают в песню скрипачи.Под лебедиными рукамиИз светлой арфы бьют ключи.И в грудь колотят барабаны.Труба страстям играет сбор.

В тебя впивается губамиНеописуемый простор…С одной тобой он мог сравнитьсяТем ощущеньем, как во сне,Что вдруг прервётся, не продлитсяЛюбовь, подаренная мне,Придёт, и с ней пора проститься,Уйдёт она, как звук, как дрожь…И ты расплывшиеся лицаНикак в одно не соберёшь.Сергей хотел: ещё, ещё!Но, взяв предсмертные высоты,Звук прерывается.И кто-тоЕго хватает за плечо.Так вот ты где, жестокий май,Бессонный май передвоенный,Раскрытый настежь!Принимай!Опять испей напиток пенный!Узнай опять: её смешокСлепит и тает, как снежок,Всё та же искорка, всё та жеРискованная синева.И в рамке золотистой пряжи —Закинутая голова.