Стой, шофер! Открывай кабину! Сердце радо родным местам. Здесь известную всем картину гениальный писал Левитан. …Бесконечное русское поле. Солнцем выжженная трава. У ромашки от скорбной доли наклонилась к земле голова. И по этой равнине убогой раскалённая добела арестантская горе-дорога на картине его легла. Нет! «Владимирка» не такая, не в пожухлых цветах и тоске: рожь к её подступает краю — сорок зерён в одном колоске. Проплывают вдали комбайны, сытным злаком набив зобы, и уходят в простор бескрайний, осторожно шагая, столбы. Но художник здесь видел другое… Где-то в синем просторе дорог колокольчик звенит под дугою, словно в поле дубок одинок. Кто там едет дорогой печальной и о ком так скорбит бубенец? Может, это писатель опальный? Может, спившийся на смерть купец? Путь безрадостный, слёзный, долгий не считая пройти за труд, души страждущие — богомолки в храмы древние здесь бредут. Костылями стуча в селеньях, исчезают они во мгле, чтоб спросить в небесах спасенья, коль отказано в нём на земле. Под ногами земля, как пепел, и морщинистый след в пыли. Здесь колодников звонкие цепи трижды проклятый путь мели. Нет! «Владимирка» не такая!.. С горизонтом сливаясь вдали, низко кланяется золотая рожь хозяевам этой земли. По сверкающему асфальту мчат машины. — Посторонись! На полуторке звонким альтом про Катюшу поёт гармонист. Из какого же он колхоза? Может, едет на праздник к нам? И под музыку пляшут берёзы, взявшись за руки, по сторонам. Пусть же новый напишет художник вновь Владимирку нашу так, словно век животворный дождик орошал этот древний тракт. И чтоб каждый на ней заметил, — впереди, украшая пейзаж, в город едет на нашей «Победе» председатель колхоза наш.
Вот что сделал запевала
(1950)
Днём осенним на закате По дороге полевой Шли с ученья мы, солдаты, В лагеря свои домой. То ли рано, то ли поздно С песней мы вошли в село, А на улице колхозной Широко гулянье шло. Тут нежданно нам, солдатам, Стали люди подпевать, А потом пошли девчата Нашу песню провожать. Мы увидели у моста На пути в зелёный дол, Что старик лет девяноста Вместе с нашей ротой шёл. Шёл старик молодцевато Чётким шагом строевым, Будто вновь он стал солдатом, Пехотинцем боевым. И, как видно, вспоминал он Пережитый путь большой. Вот что сделал запевала В дружбе с песней удалой.