Стихи и эссе

Их промахи мы примем как подарки.Где бедный труд бессилен, благородствоДолжно ценить старанье, неуспех.Меня кой-где ученые мужиВстречали приготовленною речью;И всякий раз дрожали и бледнели,В средине предложенья запинались,

Их голос с перепугу замирал,И наконец они совсем смолкали,Не вымолвив приветствия. Поверь мне,Я в их молчаньи почерпал привет;И в боязливой скромности усердьяМне больше слышалось, чем в трескотнеКрикливого и наглого витийства.

Простое чувство и безмолвный взглядБез многих слов о многом говорят.Акт V, сцена 1.

Позже, в разговоре с Ипполитой, Тезей также проявляет великодушие:

Ипполита

Ничего глупее я в жизни не слыхала.

Тезей

Даже лучшие из этого рода людей — всего лишь тени. Да и худшие — не хуже их, если им помогает воображение.

Ипполита

Но это будет не их воображение, а ваше.

Тезей

Если в нашем воображении они не хуже, чем в их собственном, то они могут сойти за отличных людей.Акт V, сцена 1.

Но между хорошим и дурным искусством все же есть разница, и критика Тезея может быть безжалостной, как свидетельствуют его веселые реплики во время "нелепой потехи" (V. 1).

Вирджиния Вулф, в своем последнем романе "Между актов", описывает театральную постановку, разыгрываемую местными жителями перед английским сельским домом в канун Второй мировой войны. Подобно Шекспиру она сплетает воедино пьесу, актеров и актрис, отношения между публикой и актерами и между людьми, составляющими публику, а также поля, коров и погоду в местности, где разыгрывается пьеса. А еще — роман написан перед самой войной — она включает в него летящие в небе аэропланы. В конце представления один человек говорит: "Это уж артистов надо благодарить, не автора. Да и нас, зрителей". После того как разошлись, вернувшись каждый к своим делам, публика и актеры, Вулф, в финальной сцене, обращается к мужу и жене, Джайлзу и Айзе, перед чьим домом был разыгран спектакль:

Старики ушли наверх, спать. Джайлз скомкал газету, выключил свет. В первый раз за целый день они остались наедине, и они молчали. Наедине ненависть стала голой; и любовь. Прежде чем спать, они должны схватиться; после схватки они обнимут друг друга. В этих объятиях, может быть, родится другая жизнь. Но сперва они должны схватиться, как схватываются лис с лисицей, на поле ночи, в сердце тьмы.

Айза уронила шитье. Стали огромными большие кресла в чехлах. И Джайлз. И Айза тоже — против окна. В окне стояло одно сплошное небо, и оно погасло. Дом потерял свое прикрытье. Ночь была уже тогда, когда не пролагали дорог, не строили домов. На туже ночь смотрел пещерный человек с какой-нибудь скалистой высоты. Потом поднялся занавес. Они заговорили[426].

Укрощение строптивой, Король Иоанн и Ричард II

20 ноября 1946 года

Мы не намерены подробно останавливаться на "Укрощении строптивой". Это единственная пьеса Шекспира, которую можно считать полным провалом, хотя "Тита Андроника", пожалуй, тоже следует признать неудачей. Сюжет "Укрощения строптивой" относится к жанру фарса, а Шекспир — не мастер фарса. Возможно, пьеса удалась бы Бену Джонсону, но у Шекспира другая стезя.