Стихи о войне

Из поэмы

«ДАЛЕКО НА ВОСТОКЕ»

О ТОМ, КАК ТАНКИ ИДУТ В АТАКУ

А пехоты и правда не было.Она утопала в песках,шла, захлебываясь пылью,едва дыша.Летчик, посланный на разведку,впереди неев облакахлетел как оторванная от тела душа.Он знал:за десять минут отсюда уже начинался бой.Проклятье!Он могэти сутки для нихсделать за десять минут.Если б можноих всехна канатахпотянуть вверх, за собой,поднять,перенестии поставитьза сто верст,там, где их ждут.Он делал над их головами смертельные номера:двойной разворот,штопор,двойной разворот.И смертельно усталые люди снизу хриплокричали «ура».Они понимали, что он им хочет помочьскоротать переход.– Что ж, придется одним. —Майор потушил папиросу о клепку брони.Комиссар дострочил на планшетепоследнюю строчку жене.Начальник штаба молча кивнул:– Что ж, одни так одни, —и посмотрел на багровое солнце, плывшеев стороне.Все посмотрели на солнце.Открыв верхние люкина всех,сколько было,танках,сдвинув на лоб очки,положив на поручни башен черные кожаные руки,танкисты смотрели на солнце,катившееся через пески.Не всем им завтра встретить восход под этимиоблаками.Майор поднялся на башню:За Родину!В бой!Сигналист крест-накрест взмахнул флажками.И стальные люки с грохотом захлопнулись надголовой.В броневом стекле вниз и вверх метались холмы.Не было больше ни неба,ни солнца,только узкий кусокземли, в которую надо стрелять,только онии мы.Только мыи они,которых надо вдавить в этот песок.– За Родину —значит за наше правораз и навсегдабыть равными перед жизнью и смертью,если нужно – в этих песках.За мою мать,которая никогдане будет плакать, прося за сына,у чужеземца в ногах.– За Родину —значит за наши русские в липах и тополях города,

где ты бегал мальчишкой,где, если ты стоишь того,будет памятник твой.За любимую женщину,которая так горда,что плюнет в лицо тебе, если ты трусомвернешься домой.Облитая бензином, кругом горела трава,майор, задыхаясь от дыма, вытер глаза чернымплатком,крикнул:– Вперед, за Родину!Стрелок не расслышал слова,но по губам угадали, стреляя,повторил их беззвучным ртом.Снаряд ворвался в самую башню.На мгновение глухота,как будто страшно ударили в ухо.Стараясь содрать тишину,майор провел по лицу ладонью.Ладонь была залита,стрелок привалился к его плечу,как будто клонило ко сну.Майор рванул рукоять.Пулемет замолк.Замоку орудья разодран в куски.Но танк еще шел!Танк еще шел!Танк еще мог…Еще сквозь пробоину плыло небои летели пески.И вдруг застряли опять рванулся страшным рывком.– Денисов! —Водитель молчал.– Денисов! —Молчал.– Денис… —Майор качнулся вправо и влево в обнимкус мертвым стрелкоми, оторвав ослепшие пальцы,пролез вниз.Водительсидел, как всегда, – руки на рычагах.Посмертным усильем воли он выжал передний ход.Исполняяего последнеежеланье,в мертвых зрачкахземля, как при жизни, еще летела вперед.Похоронный марш,слава,вечная память —это все потом.А пока на мокром от крови кресле тесно сидетьвдвоем.Майор отодвинул мертвого,повернул лицом к бронеи, дотянувшись до рычагов,прижался к его спине…Семь танков уже горело.Справа,слеваи сзадибыли воткнуты в небо столбы дыма.Но согласно приказуоставшиеся в живыхшли, не глядя,шли мимо,мимо праха товарищей,мимо горящих могил,недописанных писем,не дожитых жизней.Перед смертью каждый из них попросилтолько горсть воды себеи победы в бою отчизне.Есть у танкистов команда:«Делай, как я!»Смерть не может прервать ее исполненья.

Заместитель умершегоповторяет:– Делай, как я! —Умирает,и его заместительведет батальон в наступление.Экипаж твой убит.Но еще далеко до отбоя.и соседи не знают, что мертвым не прикажешь стрелять.Если ты повернешь,вдруг они повернут за тобою,вечность,тридцать секундпотеряв, чтоб понять.Да!Но ты еще живИ разодранный,страшный,молчащий,танк майора прорвался к реке.Да, пускай не стрелять.Только б в землю их вмять,только б чащедогонять их машины.Оставляяза собойскорлупу на песке.Майор срывает флягу с ремня.Воды больше нет.Ну и черт с ней!Он сжимает сожженный рот.В эту минуту победыбольше нетни тебя,ни меня,ни жажды,ни смерти,ничего,кроме – вперед!

О ВЕЧЕРЕ ПОСЛЕ БОЯ

Вечер.Как далеко позадиэто поле сраженья, и слезыупоенья победой,и последнего залпа дымок,перевернутых пушек колеса,бегствотех, кто успел,и могилытех, кто не смог.Обломок ротной трубы, не успевшей подать сигнал,бутылки из-под сакэ,солдатские ложки,рядом с телом хозяина вдавленный в землю журнал,где на залитой кровью обложке,как ни странно,по-прежнемунарисован храбрый отряд:солдаты идут в атаку,обгоняя друг друга,поручик с рукой на перевязибежит впереди солдат,как флаг, поднимая веер,белый,с багровым кругом.После боя курили, сняв шлемы.Над головойбыл монгольский,зеленыйс красными чернымзакат.Был короткий отдых.И завтра опять бой,как вчера,и позавчера,и месяц назад.Но они говорили совсем не об этом.Чего радиповторять

то, что известно,то, что опять начнется завтра с утра.Они говорили о доме,о маме,о какой-то Наде,говорили так, как будто они оттуда только вчера.Нет, неправда,к смерти привыкнуть нельзя.Но это еще не значитвидеть ее во сне по ночам,думать о ней, открывая утром глаза,говорить о ней, поднося котелок к губам.И когда солдаты,которым завтра в бой,говорят не о торжестве идей,а, грустя, вспоминают о доме,о матери,о родных,то это тревожит только маленьких чернильныхлюдей,верящих громким словам,но не верящих сердцу,которогонет у них самих.Но командир роты,который был с нами вчера в боюи пойдет с нами завтра,садится рядом,и, греясь одним огнем,слушает нашу жизнь,и рассказывает свою,и не боится вспомнитьмилую женщину и опустевший дом.Его не тревожит наша память о доме,о любви,об уюте комнат.Если б не было этого,где ж тогда наши сердца?Из того,кто ничего не любити ничего не помнит,можно сделать самоубийцу,но нельзя сделать бойца.Я люблю землю в холодных рассветах,в ночных огнях,все места, в которых я еще никогда не жил.Если б мне оторвало ноги,я бы на костылях,все равно,обошел бы все, что решил.Я люблю славу,которая по праву приходит к нам.С ночами без сна,с усталостью до глухоты.Равнодушную к именам,жестокую по временам,но приходящую неизменно,если сам не изменишь ты.Я люблю женщину,которая стоит того,чтоб задыхаться от счастья,когда она со мной,чтоб задыхаться от горя,когда она оставляет меня одного,чтоб не знатьни позжени раньшеникого, кроме нее одной.Но в минуту, когдамежду жизнью для нихи смертью за нихвыбиратьприходится только нам самим,то, как ни бывает жаль умирать,мы не уступаем этого права другим.Если ты здоров и силени ты уступил это право,ты не сможешь ходить по земле,которую защищал другой;слава,трясясь над которой ты струсил, —

уже не слава;женщину,за которую ты не дрался,ты не смеешь называть дорогой.Мы всосали эту жестокую правду с молокомматери.Мы все такие,и этого у нас не отнять.Мы умеем жертвовать жизньютолько однойсвоей.Но зато эту одну трудно у нас отобрать.Мы не вспоминаем в эту минуту всех книг,которые мы прочли,всех истин, которые нам сказали,мы вспоминаем не всю землю,а только клочок земли,не всех людей,а женщину на вокзале.Но за этим,ширясь,не зная преград,встает Родина,сложенная из этих клочков земли,встает народ,составленныйиз друзей, которые провожали нас, солдат,плывут облака, под которыми мы росли.А в бою есть только танки, идущие напролом.Есть только красный флаг над желтым песком.Что они не сметут,то он подожжет.Они дойдут до рекии пройдут эту реку вброд,и пески за рекой,и горы, которые за песками,и еще пески,и еще горы,и море, которое за горами,они обогнут всю землю железной дугой,они обойдут все страныоднуза другой,они обойдут их все,ломаяжалкую бестолочь пограничных столбов,и, почернев в походах,они выйдут в другое столетьена площадинеизвестных нам городов,только там, наконец, они встанут на отдых.Будет солнечный день.Незнакомый нам завтрашний век.Монументом из бронзына площадяхони встанут рядами.Верхний люкприподнимет бронзовый человек,сигналист просигналит бронзовыми флажками,и на всех,сколько будет их,танках,открыв верхние люки,подчиняясь приказу бронзового флажка,положив на поручни башен бронзовые руки,они будут смотреть на солнце,катящееся через века.Революция!Наши дела озарены твоим светом,мы готовы пожертвовать для тебяжизнью,домом,теплом.Встать!когда говорят об этом,ради чего мы живеми, если надо,умрем!1939–1941Монголия – Москва