Читаем Стихий безумные удары полностью

И здесь, на плато под Восточной вершиной Эльбруса вспомнилась еще одна давняя история, когда командир был «не прав». Как раз где-то вот здесь в 1942 году в метель и в пургу шла рота из 80 стрелков. Шла брать «Приют 11-ти», который был бездарно сдан немцам командиром нашего взвода, когда подразделение немецких егерей подошло со стороны перевала Хотю-Тау. Капитан Грот сам пришел в качестве парламентера и предложил нашим без боя сдать приют «во избежание напрасного кровопролития». И при этом, конечно, нагло соврал, что приют окружен со всех сторон, и что «сопротивление бесполезно». Сам он потом удивился, что такое вранье имело успех. А командир нашего взвода «распустил сопли», сдал немцам приют и отступил со взводом в Терскол. Отдал немцам не только приют, – он во многом помог им поднять черные флаги со свастикой на вершину Эльбруса «в подарок» доктору Геббельсу. Командира этого нашего взвода, кажется, забрало НКВД, и его больше не видели… Он смалодушничал и поставил под удар других, – нельзя спасать свою шкуру, подставляя своих под удар. Под удар надо врага подставлять, – ему надо свою волю навязывать, а не по его воле поступать. Та наша рота из 80 человек не смогла взять приют, – за трусость одного другие заплатили кровью и жизнью. Но как следовало поступить с этим капитаном Гротом? А принять бы его радушно, напоить чайком и объявить «перемирие» часов до 12 следующего дня. А до этого срока Грота этого задержать под дулом пистолета. И послать связных в Терскол за подкреплением. А Гроту и его стрелкам сказать: отступить без приказа, извините, не можем, а за приказом посылаем связных. А если перемирие нарушите и на связных или на приют нападете, – мы, извините, Грота вашего расстреляем. Поскольку он специально пришел, чтобы разведать, где наши пулеметы стоят. Да, я б этого Грота с чистой совестью расстрелял, если б кого-то из моих бойцов они при перемирии убили. С такими «волками» надо по-волчьи поступать. И полежали б эти егеря ночь в снегу под ледяным ветром, – изрядно выветрился бы их боевой дух. У многих к утру и руки и ноги перестали бы двигаться. Им бы пришлось при разумных действиях временно отступить к своим палаткам на Хотю-Тау. Нашим-то на приюте легче: периодически можно менять пикеты и отогреваться в тепле. Туда-сюда, а за это время к нашим подошло бы подкрепление снизу, – и не видать немцам теплой квартиры «Приюта 11-ти». Но, к сожалению, все было не так. А в конце 80-х на «Эльбрусиаде примирения» встретились два бывших противника этого боя, – женщина из той роты наших стрелков и бывший немецкий егерь из подразделения Грота. И очень мило рассказывали друг другу, как тогда пытались друг друга убить…

Итак, идем впятером подход на «Приют Пастухова» с одной палаткой. Саша с Димой постепенно уходят вперед. На середине подъема Коля начинает отставать. Но я больше слежу за Машей, – последняя у меня в компании девушка осталась. Очень хочется, чтобы хотя бы она взошла на Эльбрус, маленькая, но упорная, упрямая, с характером. Идем, не торопясь, на кошках. Подъем не кажется сложным и опасным: на льду тонкий слой фирна, и при срыве задержаться на таком склоне можно без труда. По пути на остановках разговариваем с попутчиками, – народу вверх идет немало, причем много иностранцев. Идут в составе массовой туриады КБР: «кабалиады». Погода хорошая, ясная, но дует холодный ветер и почти все время ощущается запах сероводорода, – Эльбрус «газит», напоминая о том, что он остается «заправским вулканом». Разговариваем с чехом. Он «на пальцах» объясняет, что его «продувает». Достаю запасной свитер и даю ему возможность утеплиться.

Маша на пути к «Приюту Пастухова».

На подъеме вспоминаю Сережу Левина и Сережу Фарбштейна. Где-то здесь они замерзли в непогоду в мае 1990 г. Снежная пещера оказалась плохо вентилируемой, одежда постепенно намокла, акклиматизация еще была слабой. И все сложилось в тяжелую аварию с гибелью почти всей группы (случай описан в статье: «Эта непонятная авария на Эльбрусе»). Снова мысли горчат воспоминаниями…

Наконец, выходим на скалы Пастухова (4800) и ставим палатку… Что такое? Коли нет! Беру монокуляр, спускаюсь до нижней кромки скал и пытаюсь найти его и среди идущих, и на скалах, но нигде не вижу. Внутри тревога: потерян участник! Ведь он шел совсем недалеко от нас, и среди других затерялся только при подходе к приюту. Решаем ждать до 18.00, – до вечерней связи, когда девчата внизу включат мобильник. До этого времени все наше восхождение «зависает»: если Коля не найдется, нам надо будет срочно его разыскивать. Наконец, в 18.00 удается связаться и выяснить, что все в порядке, Коля благополучно спустился на «Приют 11-ти». Позже выяснилось, что он при подходе к «Приюту Пастухова» почувствовал себя неважно, и решил вернуться. Мы остались без завтрака, но Дима, завхоз, предусмотрительно имел резерв продуктов. Правда, чая не оказалось, – пришлось «поклянчить» его у соседей. Тепло оделись и улеглись рано, чтобы встать в 2.30, и еще до рассвета выйти на восхождение. «С „ранья“ хватило бы „дыхания“…

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже