Стихия страха

— Сидела, значит, ваша малахольная сначала спокойно в комнате, а потом как начала визжать, аж сил никаких не было. Все из рук валилось. Да где ж это видано, чтоб здоровая девка так себя вела?

Сейчас в доме было слишком тихо, и меня это несколько обеспокоило.

— Потом затихла. Я уж обрадовалась, думала, что угомонилась она и уснула. А эта негодница дверь открыть не смогла, так в окно решила вылезти…

— Что? — умиротворение мигом слетело с меня. — Где она?

— Представляете, я на кухне готовкой занимаюсь, и тут вижу ее в окне. Простыни связала и полезла, с ума сойти! У меня чуть сердце не остановилось.

— Где Лидия?!?

— Вы уж простите, господин инквизитор, но я ее за уши отодрала. А когда она с кулаками полезла драться, я не выдержала.

— Где она?!? — я встряхнул экономку за плечи.

— Закрыла ее в подвале. Оттуда уж точно не сбежит…

— Вы с ума сошли! Ключи, быстрее! — прикрикнул я, чуть ли не силой выдирая у нее связку. — Нельзя запирать ребенка в подвале, в темноте и… Как давно она там?

— Да у меня тесто как раз успело подняться…

Я рывком распахнул дверь в подвал и слетел вниз по лестнице. Хрупкая фигурка скорчилась на полу, поджав колени. Лидия уже не плакала, лишь беззвучно шевелила губами и смотрела в пустоту. Под носом и на подбородке запеклась кровь. Я взял ее на руки и вынес наверх, содрогаясь от леденящего холода ее тела.

Экономка виновато топталась рядом, но я ее прогнал. Лидия не реагировала, лишь иногда вздрагивала и сжималась в комочек. После приступа она ушла в себя, и у меня разрывалось сердце от жалости. Отчаяние и обида брошенного ребенка были мне слишком хорошо знакомы. Попав в приют после смерти родителей, я тоже замкнулся в собственном горе, забывая говорить, есть и даже дышать… И если бы рядом со мной не было отца Георга, который разыскал меня в приюте, я бы никогда не смог вырваться из этого плена отчуждения… Он навещал меня каждый день. Он говорил со мной, хотя я ему не отвечал. Он рассказывал смешные истории, сказки, жизнеописания святых заступников. Он приносил скромные подарки и всегда спрашивал о моих делах, ничуть не обижаясь молчанию. Он просто был рядом… Остальные мальчишки мне завидовали. Ведь это настоящее богатство, когда есть человек, которому не все равно, что с тобой.

Я усадил Лидию на кровать, сел рядом и взял ее за руку.

— Хриз, — позвал я. — Прости Эжени. Не злись на нее, она не хотела причинить тебе боль. Она просто не знала, что делать. И меня прости, что допустил это. Прости, что оставил тебя. Я знаю, как страшно остаться одному. Когда мне было пять лет, мои родители погибли. Я попал в приют. Там было плохо и страшно. Но потом появился отец Георг. И стало легче. Он приходил и говорил со мной. Всегда легче, когда рядом кто-то есть…

Я стал оттирать кровь с ее лица. Лидия смотрела мимо меня и едва заметно раскачивалась.

— Я с тобой. Ты не останешься одна. Я купил тебе куклу. Как ты хотела. Самую красивую. Самую большую. Знаешь, как ее зовут?

Лидия молчала и никак не реагировала.

— Ее зовут Лилит. У нее льняные локоны и синие глаза. И платье из шелка. Хочешь посмотреть свой подарок?

Я придержал Лидию за плечи, остановив пугающее раскачивание.

— У нее розовое платье и золотые башмачки. Она очень красива. Похожа на тебя.

Что-то дрогнуло в глубине ее прозрачных глаз.

— Хриз? — позвал я опять. — Ты хочешь увидеть куклу?

— Она красивая? — прошептала Лидия. — Как я?

— Конечно. А ты будешь еще красивей, когда умоешься.

Взгляд стал осмысленным, Лидия жалобно всхлипнула.

— Хочу куклу.

Она без всякого пиетета сорвала затейливо завязанный бант с коробки и вытащила куклу, громко ахнув от восторга. Потом кинулась ко мне, повисла на шее и чмокнула в щеку.

— Спасибо, дядя Кыс! — и метнулась обратно к игрушке.

А я застыл столбом, не в силах унять ускорившееся сердцебиение от ее близости. Я смотрел на слипшиеся от варенья космы волос, на перепачканное лицо, на исцарапанные руки, на грязное платье… Смотрел и ужасался своим порочным мыслям, на долю мгновения почувствовав себя на месте профессора…

Я заставил экономку подняться к Лидии и заняться ее внешним видом: умыть, причесать и переодеть в чистое платье, привезенное Тенью. Пока я ждал внизу, вернулись Эмиль и Софи. Они оба были странно молчаливы, но зашли вместе. Друг рассеянно кивнул мне, а Софи даже не посмотрела в мою сторону, не сводя с него глаз. Между ними определенно что-то произошло. Я неловко пробормотал извинения и поспешил наверх, оставив их одних. Им надо побыть наедине и в тишине. А судя по раздраженным окрикам экономки и визгу Лидии, покоя в этом доме не предвидится.

Лидия вырвалась из рук экономки и с радостным воплем бросилась ко мне. Куклу она волочила за собой.

— Дядя Кыс! Я умылась! — радостно сообщила она мне и склонила голову набок, ожидая похвалы.