Стихия страха

– Милейший профессор, вы меня успокоили! Если бы еще было так просто избавиться от присутствия господина инквизитора. Я ведь оказалась в довольно затруднительном положении. Недавно унаследовала землю рядом с Академией, да вот беда, что с ней делать – не знаю. Хотела продать, но теперь увы! Покупателей на нее после решения совета не осталось, лишь Святой Престол в лице господина инквизитора… И что же мне остается делать, приходится вести с ним переговоры… Профессор, – я сделала вид, что меня озарила удачная идея. – Я слышала, что у вас обширные связи в столице. Могу я просить вас об одолжении? Мне жизненно необходимо продать эту землю. Но дел со Святым Престолом не хочу иметь. Сделаю хорошую скидку покупателю, а уж моя признательность вам, если посодействуете, просто не будет знать пределов… – я кокетливо улыбнулась профессору, томным жестом собрав распущенные волосы и уложив их на плечо.

Обычно этот жест неплохо действовал на мужчин, по крайней мере рассеивая их внимание и делая более податливыми, однако профессор остался безучастен. Он лишь задумался ненадолго, потом покачал головой:

– Боюсь, я вряд ли чем-нибудь могу вам помочь, госпожа Хризштайн, – его тон был холоден. – Это неэтично – использовать своих пациентов и вынуждать их к чему-либо. Я слишком дорожу своей репутацией, чтобы…

– Что вы, профессор, – торопливо перебила я его, опять ненароком сдвигая с места песочницу и отвлекая его внимание. – Вы меня не так поняли, я ни в коем случае не имела ничего дурного в виду. Простите меня, умоляю, простите. Просто вдруг подумалось, может вы знаете кого-то, кто желает купить землю… Вот вы же решили бросить столицу и престижное место профессора в столичной Академии ради… ради науки.

Я придала последним словам вопросительный оттенок и потупилась. Однако профессор проигнорировал невысказанный вопрос, раздраженно поправил песочницу и встал. Фолиант профессора Грано он аккуратно спрятал в ящик стола и запер на ключ. Мне невольно подумалось, что возможно, он, как и профессор Грано, хранит все свое состояние в книгах.

– Я думаю, ужин уже подали. Пройдемте, госпожа Хризштайн.

Покидая кабинет, я еще раз окинула взглядом кабинет и подумала, что будь здесь Кысей, он бы уже просветил меня относительно истинной стоимости книг. Впрочем, ничто не помешает мне поинтересоваться у него, насколько ценно собрание изысканий Акватоса Квирского на верхней полке или вон та замечательная подборка старинных фолиантов автора Януша Младого. Хотя нет, пожалуй, у красавчика лучше не спрашивать. Иначе он может заподозрить неладное, когда эти книги таинственным образом будут украдены…

Ужин только убедил меня в том, что профессор не бедствует. Богатые не экономят на своих причудах. Молчаливый Лука, ни разу не поднявший взгляда, подал нежнейшую форель под миндальным соусом и отварные овощи к ней. Столовое серебро сверкало при свечах, поскольку профессор оказался довольно старомоден, не доверяя газовым светильникам. Красное вино Жаунеску вызвало у меня злую улыбку. От предложенного бокала я отказалась, чем неожиданно обрадовала профессора.

– Сейчас редко встретишь в молодых людях столь благоразумное отношение к выпивке, – похвалил меня профессор, ловко расправляясь с рыбой и не притрагиваясь к вину. – Но у вас совсем нет аппетита, как я вижу, а меня это огорчает. Надо беречь нервы смолоду, хорошо питаться, много гулять…

– Спасибо, – оборвала я тираду профессора, ковыряя форель и незлым тихим словом вспоминая Пиону с ее нотациями. – Все очень вкусно, просто я не очень люблю рыбу. А вот соус просто восхитителен, могу я просить вашего слугу раскрыть мне секрет его приготовления? Попробую заставить свою неумеху Пиону приготовить его к мясу…

Профессор самодовольно улыбнулся, и я поняла, что впредь следует играть только на его тщеславии и льстить, льстить, льстить…

– Секрет этого соуса мне открыл кардинал Яжвинский, когда… – профессор осекся и слегка нахмурился. – Я вам охотно его запишу.

– О, профессор, я буду вам премного благодарна. Но право, зачем вам тратить на это свое драгоценное время? У меня отличная память, и если Лука расскажет его прямо сейчас, уверяю вас, я запомню…

Кажется, профессор немного растерялся, вопросительно взглянул на своего слугу, но тот стоял неподвижно, почтительно потупив взор. Да что ж такое, неужели я не смогу разговорить этого истукана?

– Луке еще тяжело общаться с другими людьми, госпожа Хризштайн. Особенно с такой очаровательной молодой особой, как вы…

Я скромно потупилась, все больше и больше удивляясь.

– Вы заставляете меня краснеть. А ваш второй слуга, тот, что встретил нас? Какой-то он тоже молчаливый… Он показался мне таким… – я заколебалась, подбирая слова. – Таким опасным и одновременно послушным, словно сторожевой пес.

– Это мой охранник Фарид. Я спас его от безумия, давным-давно, – профессор просто сочился тщеславием. – Так что ничего удивительного, что теперь он следует за мной и предан, как пес…