Стихия страха

– Совсем скоро люди осознают, насколько они заблуждались… Мой метод врачевания душ блаженным забвением станет достоянием Святого Престола… И тогда женщины займут положенное им место… место ничтожной твари… – он вернулся к инквизитору и потянулся за кувшином. – Говорите, где Алекс, голубчик, и она просто умрет, без боли…

– Нет, – упрямо мотнул головой инквизитор. – Даже опоив меня этой гадостью, вы не узнаете, где он… Я ведь все забуду… В том числе и его местонахождение…

Профессор противно осклабился.

– Вы готовы смотреть на то, что с ней сделает Фарид?

– Тогда ваша версия…

– Он не будет ее бить. Знаете, что делали с провинившимися рабынями некоторые хозяева? Это было самое страшное наказание… Их отдавали голодным бойцам арены… на поругание… Фарид…

Инквизитор побледнел, а я едва сдержалась от ликующей улыбки, постаравшись выглядеть испуганной.

– Но как же… – растерянно сказала я. – Профессор, а вам потом не будет противно прикасаться к Фариду? Он ведь тоже будет в какой-то степени поруган… мною… такою порочною и грязною…

Фарид замер в нерешительности, оглянувшись на профессора. Тот лишь холодно кивнул ему, не удостоив меня ответом. В глазах охранника разгоралась ярость.

– Хотя знаете… Ваш Фаридушка такой брутальный… Не то, что остальные хлюпики в вашем гареме… Ох, и не цените вы своего счастья…

Фарид зарычал, схватил меня за волосы и потащил к скамье.

– Остановите его, профессор!

Охранник грубо швырнул меня на каменную скамью и навалился сверху, раздирая на мне платье и ожидая встретить сопротивление. Но я лишь потянулась к нему в ответ, обвив его шею, поцеловав в щеку и заглянув в глаза. Меня ударила холодная ярость свободного зверя, запертого в тесной клетке. И рабская зависимость от желания своего жестокого хозяина… Запал тут же угас, охранник вяло потянулся рукой к моему бедру, но я лишь прижалась к нему еще сильнее и прошептала:

– Фарид, тебе профессор, мне – инквизитор. А твоих соперников, Луку и Алекса, я устраню. Соглашайся, и профессор будет только твоим… Навсегда твоим…

Его рука, уже задравшая на мне юбки, едва заметно дрогнула. Я продолжала шептать:

– А ты станешь свободным… Я избавлю тебя от них… Ты только мне не мешай, ладно? Лука не переносит вида крови… Рассеки мне ладонь… а после…

– Я вам все скажу! Уберите его! Профессор, я стану самым верным вашим последователем, добровольно приму напиток, что хотите… Только отзовите своего прихвостня!

– Погоди, Фарид, – скомандовал профессор, и я чуть не выругалась. Да что ж такое? Красавчик издевается?

– Господин инквизитор, – прорычала я. – Если вы сами ни на что не способны, так не мешайте Фаридушке…

– Где Алекс?

Инквизитор смотрел на меня полными боли глазами, очевидно, воображая себя мучеником веры. Я ему хитро подмигнула. Он тихо выругался, отведя глаза. Я поторопилась ответить за него:

– Он не знает, профессор. Кстати, я тут подумала… Так и быть, забирайте себе инквизитора, а взамен я возьму себе Фарида. Он у вас такой горячий и решительный, не то что некоторые…

– Алекс в монастыре святого Тимофея, – быстро выговорил инквизитор. – Как только она выйдет из этого зала, я сам выпью…

– В монастыре… Посмотрим… Выпьете сейчас, и к прибытию стражи эта тварь будет жива, обещаю…

Профессор приблизился к инквизитору и начал что-то шептать ему на ухо, беззастенчиво касаясь губами его щеки. У меня в глазах потемнело от бешенства. Я чувствовала, как смазываются вокруг меня контуры реальности, каким вязким становится время, как гулко отдает в ушах биение сердца… Холодное дыхание бездны выстуживало любые эмоции, кроме всепоглощающей ярости…

– Прочь от него… – прошипела я, легко отталкивая Фарида в сторону и вскакивая на ноги. – Или я…

– Или что? – профессор с интересом смотрел на меня, не подумав отстраниться от Кысея.

Фарид поторопился схватить меня, однако слабо придерживая, словно колеблясь.

– Или я уничтожу вашу клятую святыню… – выговорила я, набирая в легкие воздух.

Профессор рассмеялся, еще ближе придвинувшись к инквизитору. Тот безучастно смотрел на меня, его губы лишь едва заметно шевелились, словно он молился.

– Вашему Алексу так нравятся песни… песни про море… – мои легкие были заполнены до отказа.

Мне никогда не сравниться с тобой, атаман, но и мой голос достаточно силен, чтобы…

Морю покорны усталые души,

Море само покоряется лучшим,

Там впереди, за тяжелыми тучами,

В мир пробивается новый рассвет…

Я набирала силу, повышая тон звука все ближе и ближе к своей цели, на последней строчке выдав всю доступную мощь, от которой хризопраз на стене вдруг хрустнул, зазмеился трещинами, а лик куховара человеческих душ раскололся и осыпался мелкими брызгами. Профессор испуганно охнул, инквизитор обернулся на звук и выругался. Никто из них не заметил, лишь я довольно смотрела на расколовшийся кувшин, варево с которого медленно заливало каменный алтарь.

– Ой, – сказала я, но получился лишь хрип – голос я все-таки сорвала. – Промахнулась чуток.

Профессор наконец посмотрел на алтарь и увидел, что случилось. Он кинулся собирать остатки варева в крупный осколок. Его руки дрожали.