Стихийник: Артефакт душ

Айлех еще долго изучал книгу, до боли в глазах всматриваясь в Изначальных. Да, он слышал это название, в Срединных землях сиды шёпотом возносили им молитвы. Но никто не рассказывал, как они выглядели, чем жили и дышали. Как теперь понимал парень, страх заставлял сидов забыть о своих великих сородичах. Или делать вид, что они не помнят, так как и среди своих были доносчики. Парень решил размять затёкшее тело и пройтись по галерее, рисуя в своём воображении яркие и красочные мечты, в которых он и Иоланта летают. Но, зайдя в самый дальний угол, резко остановился.

Кроме писка крыс и шороха их делёжки, он услышал горестные завывания. Такие протяжные и жалобные, что в жилах стыла кровь.

Айлех припал к стене и прислушался. Завывания перешли в рыдания. Сомнений не оставалось: кто-то действительно взывал о помощи. Айлех вбежал в соседнюю галерею, где плач усилился, и снова приложился ухом к одной из шершавых стен.

– Нет, не может быть! – парень резко отшатнулся. Этот голос… голос, раздавленного страхом и отчаянием, принадлежал Илбреку!

Попытки докричаться до великана были тщетны. Найти лазейку и добраться до него – тоже. Выбравшись из-под древних сводов, Айлех увидел Йена и с силой его тряхнул:

– Здесь есть другой вход или место, связанное с древними залами? Возможно, какие-то постройки, темницы, не важно! Что-нибудь, что может быть продолжением это склепа!

Йен, дремавший у входа, недоуменно моргнул, напоминая сову.

– Не знаю. – И, опасаясь новых причуд Айлеха, попятился.– Честно, ничего такого.

– Бестолочь! – выругался Айлех, сжимая кулаки. – А где найти Манназа в такой час?

– Откуда мне знать? Я же здесь, с тобой. И вообще, мне надоело за тобой присматривать. Ночь на дворе, и я замерз, – он потер ладони, поежился. Но Айлех не стал дослушивать его нытьё и пустился бежать.

Айлех ворвался в кабинет к Манназу.

– Что вы сделали с Илбреком?!

Манназ, читающий тяжелый фолиант под едва уловимый треск свечей, удивленно приподнял брови:

– Прости, что?

– Я говорю, где мой друг?

– Полагаю, спит или молится. Ночь на дворе, – ответил глава Ордена, словно его совсем не взволновал наглый мальчишка. И отослал прочь стража, что намеревался схватить Айлеха за шкирку и вышвырнуть прочь. – Всё хорошо, Кирик, я сам разберусь.

Кирик почтительно поклонился и вышел. А Айлех, отодвинув стул в сторону, обвиняюще прорычал:

– Вы лжёте! – Он навалился на стол, вцепляясь в край столешницы до побелевших костяшек. – Я слышал его! Илбрек был там, он взывал о помощи! – Словно подтверждая его отчаяние, дверь за спиной Айлеха приоткрылась и жалобно скрипнула, а кованая люстра с множеством свечей тревожно качнулась на цепях.

Манназ нахмурил брови:

– Прошу не горячиться, юноша! Мы знаем, к чему может привести твой гнев. Мне не хотелось бы лишиться анимусов, – он любовно погладил по крышке шкатулки, где они хранились, а потом невзначай тронул свой лоб: – И око ведающего мне тоже еще пригодится. – Мужчина улыбнулся, пытаясь смягчить парня, но тот уже себя не контролировал.

– Мне плевать! Отведите меня к нему, или я за себя не отвечаю! – злость в Айлехе заиграла новыми красками. Она текла по венам и обжигала, трогала сердце и пробуждала то, что дремало внутри всю его жизнь. То, что он инстинктивно чувствовал в себе, но не понимал, не мог это выразить словами. Его сила, истинная, неподдельная, всепоглощающая, данная не от жалкого камня, а от рождения.

Ему даже не нужно было к ней взывать, она сама пришла, как только почувствовала, что нужна ему, что он готов ее принять. Искрящийся голубой поток проник в сердце и в одно мгновение распространился по телу, мышцам, костях. Глаза приобрели неестественный оттенок небесной лазури, а кончики пальцев слегка засветились дышащей под кожей энергией. Медальон на шее стал печь. И, не имея желания и возможности сдерживаться, Айлех выплеснул поток наружу.

В этот раз всё получилось. Порыв ветра был такой сильный, что не оставалось сомнений: он – стихийник, один из тех, о ком в недавнем прошлом он мечтал, листая яркие картинки. И не важно, что за спиной у него не было крыльев: крыльями был мощный поток воздуха, который еще следовало обуздать. Но не сейчас, сейчас хотелось только одного – свободы и правды!

В глазах Манназа промелькнул страх, его зрачки расширились, а рот некрасиво скривился, словно перед собой он увидел живое воплощение бездны. Мужчина вскочил с места, прижался к стене. Ветер, рожденный силой мальчишки, превращал его кабинет в безумие. Книжные полки пошатнулись, и из них полетели свитки, и книги. Банки и колбы опасливо звякнули и, одна за другой, стали падать на пол, разбиваясь вдребезги и заволакивая кабинет удушливым зловонием. Во всех свечах погас огонь, теперь светились лишь тусклые криолики, впаянные в стену, а люстра, раскачиваясь из стороны в сторону на тонких цепях, опасно накренилась и готовилась упасть вниз, прямо на главу Ордена Ведающих.