Стихотворения

Учась в институте, Расул один только писал и говорил по-аварски. Больше никто его языка не знал. Гребнев и Козловский, или, как Расул нарочно их коверкал, Крепнев и Казлобский, переводили его по подстрочникам. А ему хотелось поговорить по-аварски. И вот он случайно обнаружил, что постовой милиционер, который стоит возле памятника Пушкину, — аварец. Ну, класса два у него, не больше, но главное — аварец. И вот Расул, когда выпивал, то шел ночью к нему на пост и читал ему по-аварски стихи. Тот слушал со слезами на глазах и никого уже не штрафовал. А Расул потом пишет-пишет. Все хвалят его подстрочники и переводы Гребнева и Козловского, а ему хочется почитать по-аварски, и он снова идет к постовому. Ну, а потом приехала его землячка Машидат Гаирбекова, и необходимость в этом отпала.

23 января 1971 года

Забытые ключи

2 января 1971 г.

Вышел в холл позвонить по телефону. На диванчиках сидят наши литературные дамы и маститые мужи. Выражают сочувствие жене Леонида Лиходеева. Он уехал в Москву и забрал с собой ключ от комнаты. Она жеманно и хвастливо его оправдывает:

— Да, Леня такой рассеянный. Он так занят, жутко занят. Если перечислить все комиссии, где он председатель или зам. председателя, то просто язык сломаешь. Ужасно устает, даже писать некогда!

В это время появился Ленька Лиходеев. Все радостно зашумели:

— А! Вот и он! А тут жену твою чуть не украли! Он подошел к ней:

— Ну, заждалась? Извини, что ключ увез, бывает… Она поворачивается к нему и совсем уже не елейным голосом чеканно говорит:

— Знаешь ты кто? Ты зараза! Нет, даже кусок заразы! А теперь давай ключ и ступай домой, перемени ботинки и штаны.

Затем, обращаясь к «светскому обществу»:

— Сейчас я переодену этого гада и вернусь обратно. Сейчас!

Вот так интеллигентные у нас порой беседуют. М-да…

Современный помещик

Н. А. Сотников, мой сосед по столу, — занятный человек. Сегодня он рассказал мне интересную историю.

Общеизвестно, что убийство царя Александра II совершили народовольцы во главе с Софьей Перовской. Был процесс 193-х. Нескольких человек казнили, а остальных посадили в крепость. Николай Александрович Морозов был участником этой организации. В общей сложности он просидел в одиночке 27 лет! Вошел в Шлиссельбургскую крепость юношей, а вышел седым человеком. Ему разрешили там работать, и он схитрил, попросил разрешения трудиться по переплетному делу. И вот он переплетал, бесплатно разумеется, лекции университета. У студентов ведь денег нет. Ну, и прочую научную литературу. Переплетал и читал. Читал и размышлял. А на это у него было предостаточно времени. И достиг довольно больших высот в области математики, химии и астрономии. Посещать его разрешали только сестре — жене высокопоставленного чиновника. И сестра потихоньку выносила из крепости написанные им труды по математике, физике, химии и главное — астрономии. Эти труды издавались за границей. И вот Морозов, будучи узником одиночного заключения Шлиссельбургской крепости, избирается профессором Кембриджа, Сорбонны и многих других университетов и академий.

В России идет о нем благоговейная слава как о несгибаемом революционере. Юная артистка Ксения читает с эстрады его стихи, написанные в крепости. По манифесту царя в 1905 году Морозов был освобожден. В ту пору было ему 46 лет. И вот человек после заточения, не имевший абсолютно ничего, сразу получил все: Репин написал его портрет, какой-то знаменитый скульптор сделал бюст, в подарок ему собрали огромную картинную галерею, а по подписке, собранной в стране, получилась довольно большая сумма, и лучший архитектор выстроил ему восьмиэтажный доходный дом. Верхний этаж занимал Морозов, а остальные — жильцы. И доходы от дома шли на содержание Морозова и его квартиры. А вдобавок ко всему вот эта юная двадцатилетняя прелестная артистка вышла за него замуж. А Морозов выглядел еще прекрасно. Видно, в крепости он вроде бы законсервировался. И начал он заниматься ученой деятельностью. Написал множество трудов. В 1931 году о нем решили делать фильм. Тогда в стране была карточная система и даже лишнего ломтя хлеба нельзя было достать. И вот Сотников вместе с кинорежиссерами и ассистентами приехали снимать Морозова к нему домой. Ну, естественно, что ни о каком угощении двадцати пяти человек не могло быть и речи. Каково же было их изумление, когда жена пригласила всю ораву за стол. Распахнулись двери — и все увидели стол, заваленный такими яствами, что у всех мурашки по коже побежали: целиком запеченные поросята, гуси, куры, окорока, фрукты, колбасы, салаты, даже рябчики и куропатки!