Стихотворения

Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,

Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.

Пророков нет — не сыщешь днем с огнем, —

Ушли и Магомет, и Заратустра.

Пророков нет в отечестве своем, —

Но и в других отечествах — не густо.

А внизу говорят — от добра ли, от зла ли, е знаю:

«Хорошо, что ушел, — без него стало дело верней!»

Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,

Тороплюсь — потому что за домом седлают коней.

Открылся лик — я встал к нему лицом,

И Он поведал мне светло и грустно:

«Пророков нет в отечестве своем, —

Но и в других отечествах — не густо».

Я влетаю в седло, я врастаю в коня — ело в тело, —

Конь падет подо мной — я уже закусил удила!

Я из дела ушел, из такого хорошего дела:

Из-за синей горы понагнало другие дела.

Скачу — хрустят колосья под конем,

Но ясно различаю из-за хруста:

«Пророков нет в отечестве своем, —

Но и в других отечествах — не густо».

1973

Смотрины

В. Золотухину и Б. Можаеву

Там у соседа — пир горой,

И гость — солидный, налитой,

Ну а хозяйка — хвост трубой —

Идет к подвалам, —

В замок врезаются ключи,

И вынимаются харчи;

И с тягой ладится в печи,

И с поддувалом.

А у меня — сплошные передряги:

То в огороде недород, то скот падет,

То печь чадит от нехорошей тяги,

А то щеку́ на сторону ведет.

Там у соседа мясо в щах —

На всю деревню хруст в хрящах,

И дочь — невеста, вся в прыщах, —

Дозрела, значит.

Смотрины, стало быть, у них —

На сто рублей гостей одних,

И даже тощенький жених

Поет и скачет.

А у меня цепные псы взбесились —

Средь ночи с лая перешли на вой,

Да на ногах моих мозоли прохудились

От топотни по комнате пустой.

Ох, у соседа быстро пьют!

А что не пить, когда дают?

А что не петь, когда уют

И не накладно?

А тут, вон, баба на сносях,

Гусей некормленых косяк…

Да дело даже не в гусях, —

А всё неладно.

Тут у меня постены появились,

Я их гоню и так и сяк — они опять,

Да в неудобном месте чирей вылез —

Пора пахать, а тут — ни сесть ни встать.

Сосед малёночка прислал —

Он от щедрот меня позвал, —

Ну, я, понятно, отказал,

А он — сначала.

Должно, литровую огрел —

Ну и, конечно, подобрел…

И я пошел — попил, поел, —

Не полегчало.

И посредине этого разгула

Я пошептал на ухо жениху —

И жениха как будто ветром сдуло, —

Невеста, вон, рыдает наверху.

Сосед орет, что он — народ,

Что основной закон блюдет:

Что — кто не ест, тот и не пьет, —

И выпил, кстати.

Все сразу повскакали с мест,

Но тут малец с поправкой влез:

«Кто не работает — не ест, —

Ты спутал, батя!»

А я сидел с засаленною трешкой,

Чтоб завтра гнать похмелие мое,

В обнимочку с обшарпанной гармошкой —

Меня и пригласили за нее.

Сосед другую литру съел —

И осовел, и опсовел.

Он захотел, чтоб я попел, —

Зря, что ль, поили?!

Меня схватили за бока

Два здоровенных мужика:

«Играй, паскуда, пой, пока

Не удавили!»

Уже дошло веселие до точки,

Уже невесту тискали тайком —

И я запел про светлые денечки,

«Когда служил на почте ямщиком».

Потом у них была уха

И заливные потроха,

Потом поймали жениха

И долго били,

Потом пошли плясать в избе,

Потом дрались не по злобе —

И всё хорошее в себе

Доистребили.

А я стонал в углу болотной выпью,

Набычась, а потом и подбочась, —

И думал я: а с кем я завтра выпью

Из тех, с которыми я пью сейчас?!

Наутро там всегда покой,

И хлебный мякиш за щекой,

И без похмелья перепой,

Еды навалом,

Никто не лается в сердцах,

Собачка мается в сенцах,

И печка — в синих изразцах

И с поддувалом.

А у меня — и в ясную погоду

Хмарь на душе, которая горит, —

Хлебаю я колодезную воду,

Чиню гармошку, и жена корит.

1973

Штормит весь вечер, и пока…

Штормит весь вечер, и пока

Заплаты пенные латают

Разорванные швы песка —

Я наблюдаю свысока,

Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегка

Погибшим — но издалека.

Я слышу хрип, и смертный стон,

И ярость, что не уцелели, —

Еще бы — взять такой разгон,

Набраться сил, пробить заслон —

И голову сломать у цели!..

И я сочувствую слегка

Погибшим — но издалека.

А ветер снова в гребни бьет

И гривы пенные ерошит.

Волна барьера не возьмет, —

Ей кто-то ноги подсечет —

И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегка

Погибшей ей, — издалека.

Придет и мой черед вослед:

Мне дуют в спину, гонят к краю.

В душе — предчувствие как бред, —

Что надломлю себе хребет —

И тоже голову сломаю.

Мне посочувствуют слегка —

Погибшему, — издалека.

Так многие сидят в веках

На берегах — и наблюдают

Внимательно и зорко, как

Другие рядом на камнях

Хребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегка

Погибшим — но издалека.

1973

Прерванный полет

Кто-то высмотрел плод, что неспел,

Потрусили за ствол — он упал…

Вот вам песня о том, кто не спел

И что голос имел — не узнал.

Может, были с судьбой нелады

И со случаем плохи дела,

А тугая струна на лады

С незаметным изъяном легла.

Он начал робко с ноты до,

Но не допел ее, не до…

Не дозвучал его аккорд

И никого не вдохновил.

Собака лаяла, а кот

Мышей ловил.

Смешно, не правда ли, смешно!

А он шутил недошутил,

Недораспробовал вино,

И даже недопригубил.

Он пока лишь затеивал спор,

Неуверенно и не спеша,

Словно капельки пота из пор,

Из-под кожи сочилась душа.

Только начал дуэль на ковре

Еле-еле, едва приступил,

Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,

И судья еще счет не открыл.