Стихотворения

Вот так между покорностью и буйствомМетались побежденные титаны.Теперь оставь их, Муза! Не по силамТебе воспеть такие бури бедствий.5 Твоим губам скорей печаль присталаИ меланхолия уединенья.Оставь их, Муза! Ибо скоро встретишьТы множество божеств первоначальных,Скитающихся в мире без приюта.10 Но с трепетом коснись дельфийской арфы,И пусть повеет ветерком небеснымМелодия дорийской нежной лютни;Ведь эта песнь твоя — Отцу всех песен!Все розовое сделай ярко-алым,15 Пускай румянец розы вспыхнет ярче,Пусть облака восхода и закатаПлывут руном роскошным над холмами,Пусть красное вино вскипит в бокалеКлючом студеным, пусть на дне морском20 Ракушек розовеющие губыВ кармин окрасятся, пусть щеки девыЗардеют жарко, как от поцелуя.Возрадуйтесь, тенистые КикладыИ главный остров их, священный Делос!25 Возрадуйтесь, зеленые оливы,И тополя, и пальмы на лужайках,И ветер, что поет на побережье,И гнущийся орешник темноствольный:Об Аполлоне будет эта песня!

30 Где был он в час, когда в приют скорбейСпустились мы за солнечным титаном?Он спящими оставил пред зареюМать и свою ровесницу-сеструИ в полумраке утреннем спустился35 К ручью, чтоб там бродить под сенью ив,По щиколотку в лилиях росистых.Смолк соловей, и начал песню дрозд,И несколько последних звезд дрожалиВ лазури. Не было ни уголка40 На острове — ни грота, ни пещеры —Куда не достигал бы ропот волн,Лишь густотою леса приглушенный.Он слушал, и мерцала пеленаПеред глазами, и стекали слезы45 По золотому луку. Так стоял,Когда из чащи выступила вдругБогиня с грозно-величавым ликом.Она глядела, как бы испытуя,На юношу, и он, спеша постичь50 Загадку взора этого, воскликнул:«Как ты прошла по зыбкой глади моря?Или незримая в незримых ризахДоселе ты блуждала в этих долах?Мне кажется, я слышал шелест платья55 По опали сухой, когда одинМечтал я в глубине прохладной чащи,Мне чудилось волненье и шуршаньеВ густой нехоженой траве, я видел,

Как поднимали головы цветы60 Вослед таинственным шагам. Богиня!Я узнаю и твой бессмертный лик,И взор бесстрастный, — или это толькоПриснилось мне...» «Да, — прозвучал ответ, —Тебе приснилась я и, пробудясь,65 Нашел ты рядом золотую лиру,Коснулся певчих струн, — и целый мирС неведомою болью и отрадойВнимал рожденью музыки чудесной.Не странно ль, что, владея этим даром,70 Ты плачешь? В чем причина этой грусти?Меня печалит каждая слеза,Пролитая тобой. Открой мне душу;Ведь я на этом острове пустынномБыла твоим хранителем и стражем —75 От детских лет, от первого цветка,Который сорвала рука младенца,До дня, когда ты сам сумел согнутьСвой лук меткоразящий. Все поведайТой древней силе, что пренебрегла80 Своим престолом и своим покоемРади тебя и новой красоты,Родившейся на свет». С мольбой в глазах,Внезапно засиявших, АполлонПроговорил, из горла изливая85 Певучие созвучья: «Мнемозина!Тебя узнал я, сам не знаю как.Зачем, всеведущая, ты пытаешь

Меня вопросами? Зачем я долженСтараться выразить то, что сама90 Ты можешь мне открыть? Тяжелый мракНеведенья мне застилает зренье.Мне непонятна собственная грусть;Я мучусь, думаю — и, обессилев,В стенаньях опускаюсь на траву,95 Как потерявший крылья. О, зачемМне эта тяжесть, если вольный воздухПодатливо струится под моейСтопой стремительной? Зачем, зачемС такою злостью дерн я попираю?100 Богиня милостивая, ответь:Один ли этот остров есть на свете?А звезды для чего? А солнце — солнце?А кроткое сияние луны?А тысячи созвездий? Укажи105 Мне путь к какой-нибудь звезде прекрасной,И я взлечу туда с моею лиройИ серебристые ее лучиЗаставлю трепетать от наслажденья!Я слышал гром из туч. Какая сила,110 Чья длань властительная производитШум этот и смятение стихий,Которым я внимаю — без боязни,Но в горестном неведенье? Скажи,Печальная богиня, — заклинаю115 Тебя твоей рыдающею лирой:Зачем в бреду и самоисступленье

Брожу я в этих рощах? — Ты молчишь.Молчишь! — но я уже читаю самУрок чудесный на лице безмолвном120 И чувствую, как в бога превращаетМеня громада знаний! Имена,Деянья, подвиги, седые мифы,Триумфы, муки, голоса вождей,И жизнь, и гибель — это все потоком125 Вливается в огромные пустотыСознанья и меня обожествляет,Как будто я испил вина блаженныхИ приобщен к бессмертью!» Задохнувшись,Он смолк, не в силах взора оторвать130 От Мнемозины, и мерцали чудноВоспламененные глаза, — как вдругВсе тело охватило страшной дрожью,И залил лихорадочный румянецБожественную бледность, — как бывает135 Пред смертью — иль, верней, как у того,Кто вырвался из лап холодной смертиИ в жгучей муке, сходной с умираньем,Жизнь обретает вновь. Такая больТерзала Аполлона. Даже кудри —140 Его златые кудри трепеталиВокруг сведенной шеи. МнемозинаВоздела руки, словно прорицая...И вскрикнул Аполлон — и вдруг он весьНебесно...(Григорий Кружков)