Стихотворения

18. ТОМАСУ КИТСУ[344]

25-27 июня 1818 г.

<...> У озера немало досадных изъянов: однако я не имею в виду берега или воду. Нет — оба раза, что мы видели его, пейзаж был исполнен благороднейшей нежности: воспоминания о нем никогда не сотрутся — он заставляет забыть о жизненных межах — забыть о старости, юности, о бедности и богатстве; он обостряет духовный взор так, что превращает его в подобие северной звезды,[345]

с неустанным постоянством взирающей, широко раскрыв ресницы, на чудеса всемогущей Силы. Изъян, о котором я говорил, — это миазмы Лондона. Можешь мне поверить, озеро прямо-таки заражено присутствием франтов, военных и модных дам — невежеством в шляпках с лентами. Обитатели пограничной полосы далеко не соответствуют романтическим представлениям о них — вследствие постоянного общения с лондонским светом. Но не грех ли мне жаловаться? Я угостился первым стаканчиком превосходного виски с содовой — о, здешние жители могут тягаться со своими соседями! Однако лорд Вордсворт вместо уединения пребывает со своими домочадцами в самой гуще фешенебельной публики — весьма удобно, чтобы все лето на тебя показывали пальцем. Сегодня примерно в середине нашего утреннего перехода нас постепенно окружили холмы, и мы стали замечать, как горы вырастают прямо перед нами — наконец, мы оказались близ Уинандермира,[346] сделав до обеда 14 миль. Погода стояла отличная, все вокруг было хорошо видно. Сейчас, правда, небольшой туман, и мы не знаем, отправиться ли в Эмблсайд[347]

к пятичасовому чаю — это в пяти милях отсюда, если идти пешком по берегу озера. Логригг будет возвышаться и нависать над нами во все продолжение пути — у меня поразительное пристрастие к горам, окутанным облаками. В Девоншире нет ничего подобного, а Браун говорит, что и Уэльс несравним со здешними местами. Должен сказать, что во время путешествия через Чешир и Ланкашир в отдалении виднелись уэльские горы. Мы миновали два замка — Ланкастер и Кендал. 27-е. — Вчера мы добрались до Эмблсайда; лесистые берега и островки Уинандермира прекрасны: мы шли по извилистой заросшей тропе, над головой густая зелень, всюду под ногами цветы наперстянки; то и дело нам открывался вид на озеро, а Киркстоун и прочие большие холмы казались издали скоплением темно-серого тумана. Эмблсайд расположен на северной оконечности озера. Сегодня утром мы поднялись в поесть, так как решили передохнуть и навестить Вордсворта: он живет всего в двух милях отсюда. — Перед завтраком отправились взглянуть на эмблсайдский водопад. Чудесное утро — чудесная ранняя прогулка в горах. Нам, можно сказать, посчастливилось: мы сбились с прямой тропы и, поплутав немного, вышли на шум воды. Водопад, видишь ли скрыт за деревьями в глубине долины: сам поток заманчив своими «извивами среди теней нависших».[348]

Мильтону, впрочем, представлялась река спокойная, а эта пробивает себе дорогу по скалистому руслу, то и дело меняющему направление. Но сам водопад, когда я на него неожиданно наткнулся, заставил меня сладостно вздрогнуть. Сперва мы стояли чуть ниже вершины почти посередине первого водопада, спрятанного в гуще деревьев, и наблюдали, как он свергается вниз с двух уступов еще футов на пятьдесят. Потом мы взобрались на торчащую скалу почти вровень со вторым водопадом: первый был у нас над головой, а третий — под ногами. При этом мы видели, что струя воды как бы разбивается об островок, а за ним вырывается на свободу дивное течение; вокруг стоит немолчный гром и овевает свежестью. К тому же у каждого водопада — свой характер: первый летит со скалы стремглав, как пущенная стрела; второй раскрывается, подобно вееру; третий свергается в туман; а в том водопаде, что находится по другую сторону скалы, смешались все три названных. Затем мы отошли немного — и увидели издали всю картину сразу гораздо более кроткой: серебристое струение среди деревьев. Что изумляет меня более всего, так это краски, оттенки — камень, сланец, мох, прибрежные водоросли — вернее, если можно так выразиться, — духовность, выражение лица здешних мест. Простор, величие гор и водопадов — все это легко воображать себе до того, как увидишь их въявь, но вот эта духовность обличия здешних краев превосходит всякую фантазию и с презрением отметает усилия памяти. Здесь я обучусь поэзии и буду отныне писать больше, чем когда-либо раньше, во имя неясного стремления к тому, чтобы суметь добавить хоть малую лепту к изобильному урожаю Красоты, собранному самыми возвышенными душами с этих величественных нив, который они сумели обратить в духовную сущность ради наслаждения собратьев. Я не могу согласиться с Хэзлиттом, что подобные пейзажи человека умаляют и принижают. Никогда еще я не думал о своем росте так мало; вся моя жизнь сосредоточилась в моем зрении: окрестности настолько превосходят мое воображение, что оно бездействует <...>

19. ТОМАСУ КИТСУ

3-9 июля 1818 г.