Стихотворения 1906-1916 годов

Что сам Бог тебе — меньшой ученик,

Что же Кант, что же Шеллинг, что же Ницше?

Что весь мир тебе — твое озорство,

Что наш мир, он до тебя просто не был,

И что не было и нет ничего

Над твоей головой — кроме неба.

<1915>

«И все вы идете в сестры…»

И всé вы идете в сестры,

И больше не влюблены.

Я в шелковой шали пестрой

Восход стерегу луны.

Вы креститесь у часовни,

А я подымаю бровь…

— Но в вашей любви любовной

Стократ — моя нелюбовь!

6 июля 1915

«Спят трещотки и псы соседовы…»

Спят трещотки и псы соседовы, —

Ни повозок, ни голосов.

О, возлюбленный, не выведывай,

Для чего развожу засов.

Юный месяц идет к полуночи:

Час монахов — и зорких птиц,

Заговорщиков час — и юношей,

Час любовников и убийц.

Здесь у каждого мысль двоякая,

Здесь, ездок, торопи коня.

Мы пройдем, кошельком не звякая

И браслетами не звеня.

Уж с домами дома расходятся,

И на площади спор и пляс…

Здесь, у маленькой Богородицы,

Вся Кордова в любви клялась.

У фонтана присядем молча мы

Здесь, на каменное крыльцо,

Где впервые глазами волчьими

Ты нацелился мне в лицо.

Запах розы и запах локона,

Шелест шелка вокруг колен…

О, возлюбленный, — видишь, вот она —

Отравительница! — Кармен.

5 августа 1915

«В тумане, синее ладана…»

В тумане, синее ладана,

Панели — как серебро.

Навстречу летит негаданно

Развеянное перо.

И вот уже взгляды скрещены,

И дрогнул — о чем моля? —

Твой голос с певучей трещиной

Богемского хрусталя.

Мгновенье тоски и вызова,

Движенье, как длинный крик,

И в волны тумана сизого,

Окунутый легкий лик.

Все длилось одно мгновение:

Отчалила… уплыла…

Соперница! — Я не менее

Прекрасной тебя ждала.

5 сентября 1915

«С большою нежностью — потому…»

С большою нежностью — потому,

Что скоро уйду от всех —

Я все раздумываю, кому

Достанется волчий мех,

Кому — разнеживающий плед

И тонкая трость с борзой,

Кому — серебряный мой браслет,

Осыпанный бирюзой…

И все — записки, и все — цветы,

Которых хранить — невмочь…

Последняя рифма моя — и ты,

Последняя моя ночь!

22 сентября 1915

«Все Георгии на стройном мундире…»

Все Георгии на стройном мундире

И на перевязи черной — рука.

Черный взгляд невероятно расширен

От шампанского, войны и смычка.

Рядом — женщина, в любовной науке

И Овидия и Сафо мудрей.

Бриллиантами обрызганы руки,

Два сапфира — из-под пепла кудрей.

Плечи в соболе, и вольный и скользкий

Стан, как шелковый чешуйчатый хлыст.

И — туманящий сознание — польский

Лихорадочный щебечущий свист.

24 сентября 1915

«Лорд Байрон! — Вы меня забыли…»

Лорд Байрон! — Вы меня забыли!

Лорд Байрон! — Вам меня не жаль?

На…….. плечи шаль

Накидывали мне — не Вы ли?

И кудри — жесткие от пыли —

Разглаживала Вам — не я ль?

Чьи арфы……… аккорды

Над озером, — скажите, сэр! —

Вас усмиряли, Кондотьер?

И моего коня, — о, гордый!

Не Вы ли целовали в морду,

Десятилетний лорд и пэр!

Кто, плача, пробовал о гладкий

Свой ноготь, ровный как миндаль,

Кинжала дедовского сталь?

Кто целовал мою перчатку?

— Лорд Байрон! — Вам меня не жаль?

25 сентября 1915 г.

«Заповедей не блюла, не ходила к причастью…»

Заповедей не блюла, не ходила к причастью.

— Видно, пока надо мной не пропоют литию, —

Буду грешить — как грешу — как грешила: со страстью!

Господом данными мне чувствами — всеми пятью!

Други! — Сообщники! — Вы, чьи наущения — жгучи!

— Вы, сопреступники! — Вы, нежные учителя!

Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, —

Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!

26 сентября 1915

«Как жгучая, отточенная лесть…»

Как жгучая, отточенная лесть

Под римским небом, на ночной веранде,

Как смертный кубок в розовой гирлянде —

Магических таких два слова есть.

И мертвые встают как по команде,

И Бог молчит — то ветреная весть

Язычника — языческая месть:

Не читанное мною Ars Amandi![25]

Мне синь небес и глаз любимых синь

Слепят глаза. — Поэт, не будь в обиде,

Что времени мне нету на латынь!

Любовницы читают ли, Овидий?!

— Твои тебя читали ль? — Не отринь

Наследницу твоих же героинь!

29 сентября 1915

«В гибельном фолианте…»

В гибельном фолианте

Нету соблазна для

Женщины. — Ars Amandi[26]

Женщине — вся земля.

Сердце — любовных зелий

Зелье — вернее всех.

Женщина с колыбели

Чей-нибудь смертный грех.

Ах, далеко до неба!

Губы — близки во мгле…

— Бог, не суди! — Ты не был

Женщиной на земле!

29 сентября 1915

_______

(1)

«Мне полюбить Вас не довелось…»

Мне полюбить Вас не довелось,

А может быть — и не доведется!

Напрасен водоворот волос

Над темным профилем инородца,

И раздувающий ноздри нос,

И закурчавленные реснички,

И — вероломные по привычке —

Глаза разбойника и калмычки.

И шаг, замедленный у зеркал,

И смех, пронзительнее занозы,

И этот хищнический оскал

При виде золота или розы,

И разлетающийся бокал,

И упирающаяся в талью

Рука, играющая со сталью,

Рука, крестящаяся под шалью.

Так, — от безделья и для игры —

Мой стих меня с головою выдал!

Но Вы красавица и добры:

Как позолоченный древний идол

Вы принимаете все дары!

И все, что голубем Вам воркую —

Напрасно — тщетно — вотще и всуе,