Стихотворения 1906-1916 годов

Впилась — в чей — рот.

Сама инокиня

Признала сына!

Как же ты — для нас — не тот!

Марина! Царица — Царю,

Звезда — самозванцу!

Тебя пою,

Злую красу твою,

Лик без румянца.

Во славу твою грешу

Царским грехом гордыни.

Славное твое имя

Славно ношу.

Правит моими бурями

Марина — звезда — Юрьевна,

Солнце — среди — звезд.

Крест золотой скинула,

Черный ларец сдвинула,

Маслом святым ключ

Масленный — легко движется.

Черную свою книжищу

Вынула чернокнижница.

Знать, уже делать нечего,

Отошел от ее от плечика

Ангел, — пошел несть

Господу злую весть:

— Злые, Господи, вести!

Загубил ее вор-прелестник!

Марина! Димитрий! С миром,

Мятежники, спите, милые.

Над нежной гробницей ангельской

За вас в соборе Архангельском

Большая свеча горит.

29, 30 марта 1916

СТИХИ О МОСКВЕ

1. «Облака — вокруг…»

Облака — вокруг,

Купола — вокруг,

Надо всей Москвой

Сколько хватит рук! —

Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое

Невесомое!

В дивном граде сем,

В мирном граде сем,

Где и мертвой — мне

Будет радостно, —

Царевать тебе, горевать тебе,

Принимать венец,

О мой первенец!

Ты постом говей,

Не сурьми бровей

И все сорок — чти —

Сороков церквей.

Исходи пешком — молодым шажком! —

Все привольное

Семихолмие.

Будет твой черед:

Тоже — дочери

Передашь Москву

С нежной горечью.

Мне же вольный сон, колокольный звон,

Зори ранние —

На Ваганькове.

31 марта 1916

2. «Из рук моих — нерукотворный град…»

Из рук моих — нерукотворный град

Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По церковке — все сорок сороков,

И реющих над ними голубков.

И Спасские — с цветами — ворот'a,

Где шапка православного снята.

Часовню звездную — приют от зол —

Где вытертый от поцелуев — пол.

Пятисоборный несравненный круг

Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду

Я гостя чужеземного сведу.

Червонные возблещут купола,

Бессонные взгремят колокола,

И на тебя с багряных облаков

Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил…

Ты не раскаешься, что ты меня любил.

31 марта 1916

3. «Мимо ночных башен…»

Мимо ночных башен

Площади нас мчат.

Ох, как в ночи страшен

Рев молодых солдат!

Греми, громкое сердце!

Жарко целуй, любовь!

Ох, этот рев зверский!

Дерзкая — ох — кровь!

Мой рот разгарчив,

Даром, что свят — вид.

Как золотой ларчик

Иверская горит.

Ты озорство прикончи,

Да засвети свечу,

Чтобы с тобой нонче

Не было — как хочу.

31 марта 1916

4. «Настанет день — печальный, говорят…»

Настанет день — печальный, говорят!

Отцарствуют, отплачут, отгорят,

— Остужены чужими пятаками —

Мои глаза, подвижные как пламя.

И — двойника нащупавший двойник —

Сквозь легкое лицо проступит лик.

О, наконец тебя я удостоюсь,

Благообразия прекрасный пояс!

А издали — завижу ли и Вас? —

Потянется, растерянно крестясь,

Паломничество по дорожке черной

К моей руке, которой не отдерну,

К моей руке, с которой снят запрет,

К моей руке, которой больше нет.

На ваши поцелуи, о, живые,

Я ничего не возражу — впервые.

Меня окутал с головы до пят

Благообразия прекрасный плат.

Ничто меня уже не вгонит в краску,

Святая у меня сегодня Пасха.

По улицам оставленной Москвы

Поеду — я, и побредете — вы.

И не один дорогою отстанет,

И первый ком о крышку гроба грянет, —

И наконец-то будет разрешен

Себялюбивый, одинокий сон.

И ничего не надобно отныне

Новопреставленной болярыне Марине.

11 апреля 1916

1-й день Пасхи

5. «Над городом, отвергнутым Петром…»

Над городом, отвергнутым Петром,

Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой

Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и вам, о, царь, хвала!

Но выше вас, цари, колокола.

Пока они гремят из синевы —

Неоспоримо первенство Москвы.

И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей!

28 мая 1916

6. «Над синевою подмосковных рощ…»

Над синевою подмосковных рощ

Накрапывает колокольный дождь.

Бредут слепцы калужскою дорогой, —

Калужской — песенной — прекрасной, и она

Смывает и смывает имена

Смиренных странников, во тьме поющих Бога.

И думаю: когда-нибудь и я,

Устав от вас, враги, от вас, друзья,

И от уступчивости речи русской, —

Одену крест серебряный на грудь,

Перекрещусь, и тихо тронусь в путь

По старой по дороге по калужской.

Троицын день 1916

7. «Над синевою подмосковных рощ…»

Семь холмов — как семь колоколов!

На семи колоколах — колокольни.

Всех счетом — сорок сороков.

Колокольное семихолмие!

В колокольный я, во червонный день

Иоанна родилась Богослова.

Дом — пряник, а вокруг плетень

И церковки златоголовые.

И любила же, любила же я первый звон,

Как монашки потекут к обедне,

Вой в печке, и жаркий сон,

И знахарку с двора соседнего.

Провожай же меня весь московский сброд,

Юродивый, воровской, хлыстовский!

Поп, крепче позаткни мне рот

Колокольной землей московскою!

8 июля 1916. Казанская

8. «Москва! — Какой огромный…»

— Москва! — Какой огромный

Странноприимный дом!

Всяк на Руси — бездомный.

Мы все к тебе придем.

Клеймо позорит плечи,

За голенищем нож.

Издалека-далече

Ты все же позовешь.

На каторжные клейма,

На всякую болесть —

Младенец Пантелеймон

У нас, целитель, есть.